Птица-слава
Шрифт:
"Эге, - думает про себя Кутузов, - молодцы мужички. Видать, хорошо насолили французам". А вслух:
– Ваша правда, генерал, - и вздыхает.
– Да, распустились совсем крестьяне. Эка беда... Только ведь я крестьянами не командую.
– Зато казаки - люди военные, - продолжает Лористон.
– Но и они правил признавать не хотят.
"Молодцы казаки, - думает про себя Кутузов.
– Сбивайте с француза спесь. Шкуру с него сдирайте". А вслух:
– Ох уж эти мне казаки, казаки...
Начинает Лористон бранить ополченцев. Мол, больно лютуют.
– Так это не войско, - отвечает Кутузов.
– Сегодня они в строю, завтра опять разошлись по сёлам. Какой с ополченцев спрос!..
А сам про себя: "Молодцы ополченцы".
Ясна Лористону бесплодность его речей, стал говорить о мире.
Посмотрел Кутузов на Лористона:
– Я хоть сию секунду.
Обрадовался Наполеонов посыльный:
– Вот и наш император желает.
Развёл Кутузов руками:
– Только я ведь всего солдат. Хожу под царём и богом.
– Но ваше слово... Ваш сан главнокомандующего...
– Я хоть сегодня, - опять повторил Кутузов. (А сам состроил в кармане фигу.)
Уехал ни с чем посыльный. Провожает его Орлов, опять говорит о погоде.
Трясётся Лористон в седле. Вид унылый, насупился. Рассмеялся Орлов:
– Ба, да оно ведь и вправду, видать, погода сегодня для нас хорошая.
ТАРУТИНО
Понял Кутузов после посещения Лористона, что дела у французов плохи. Дал под Тарутином бой.
Опять загремели пушки. Скрестились штыки и сабли. Сила на силу опять пошла.
Проиграли французы бой. 36 пушек досталось русским.
Дня четыре спустя после битвы прапорщик Языков с казачьим отрядом находился в разведке. Обнаглели совсем казаки, к самой Москве подъехали.
Стоят, смотрят на спалённый город:
– Вот она, наша страдалица...
Дождик капает осенний. Хотя и тепло и безветренно. Где-то раздался собачий лай.
– Ты смотри, а говорят - французы псов всех поели!
– Этот хитрый, видать, убежал.
– Да-а, пропала Москва-красавица...
– Дура, о мёртвых плачь! Не смертник Москва - отстроится.
Перешёптываются казаки. Вдруг слышат - страшный грохот и взрыв долетает из города. Переглянулись донцы, покосились на командира. Любопытство в душе казацкой. Переглянулись, помчались к Москве.
– Эх, была не была! Бог не выдаст - свинья не съест. На то и разведка.
Влетели они в пустынные улицы города. Ни французов, ни жителей. В молчанье лежат развалины. Лишь цокот от конских ног в тишине, как в гробу, отдаётся. Понеслись всадники к центру. Доскакали до самой Ордынки, почти к Кремлю. Нигде не видать французов.
Попался
– Эй, борода, где басурманы?
– Ушли, ушли из Москвы французы. Ушли поутру, родимые.
Больше месяца пробыл Наполеон в Москве. Ждал император от русских посыльных с миром. Не явились к нему посыльные. Сам послал Лористона. Не привёз согласия на мир Лористон. А тут ещё бой под Тарутином. Да скоро зима. Да голод идёт по армии. Что же, как в мышеловке, сидеть в Москве. Нет, пока есть силы, пока не поздно - скорее домой. Ушли французы бесславно, как тень, из Москвы.
Узнали казаки небывалую новость, забыли про грохот и взрыв, завернули коней, стрелой понесли долгожданную весть Кутузову.
Потом и про взрыв, конечно, узнали. Злопамятен Наполеон. Мстит за свои неудачи. Приказал, уходя, взорвать, не жалея, Московский Кремль. К счастью, погибло немногое. Пошедший дождь загасил фитили.
Выслушал Кутузов доклад Языкова, перекрестился:
– Свершилось. Вот оно, неизбежное... Спасена отныне Россия.
Потом повернулся к селу Тарутину:
– Спасибо тебе, Тарутино!
ВЫСШИЙ ПОЧЁТ
Весть о том, что Наполеон ушёл из Москвы, как мяч о стенку, ударяла и отлетала. Верят - не верят в неё солдаты. Нужно верить - не верится.
– Ушёл?!
– По собственной воле!
– Не может быть!
– Побожись!
Однако что же тут с правдой спорить. Всё тут яснее ясного. Всё тут белее белого. Ступай, посмотри Москву.
Собрались солдаты в круг, стали хвалить Кутузова:
– Ай да старик Кутузов!
– Кутузов - тёртый калач!
– Кутузов - стреляный воробей!
– Провёл, обхитрил... Как сурка, Бонапарта из первопрестольной выжил!
Слушает унтер-офицер солдатские разговоры.
– Эй, вы, какой же фельдмаршал вам воробей?
Смутились солдаты:
– Да это же к слову. Орёл наш Кутузов!
Вспоминают солдаты, как уходили тогда из Москвы по Яузскому мосту и не кричали "ура" Кутузову, - совестно.
Ещё роднее, ближе стал им теперь Кутузов. Все норовят увидеть фельдмаршала, исправить свою ошибку.
Куда ни покажется главнокомандующий - всюду "ура" и "ура". Ну, право, хоть сиди под замком в избе, не высовывай нос из штаба.
Но и этого мало солдатам. Собрались, явились к Кутузову:
– Михайла Илларионович, ваша светлость, не гневись на нас, батюшка... Тогда у Москвы-реки...
Прослезился Кутузов:
– Ступайте. Нет на душе обиды. Я и сам бы тогда молчал.
Но опять неспокойны солдаты. Узнали они, что любит фельдмаршал уху с наваром. Куда-то ходили, где-то искали, наловили ему стерлядей. Пусть рыбкой себя побалует.