Птичка по имени Авелин
Шрифт:
Я согласилась, конечно. Мне тоже будет спокойнее, как бы она ничего с собой не натворила.
Хиро нашел нам комнату в отличной гостинице и заплатил за нее полновесными золотыми, несмотря на то, что хозяева в страхе были готовы заселить нас бесплатно. Они разумно полагали, что наше присутствие защитит их от произвола солдат. Уверениям, что принц запретил грабить население, они не поверили.
Комната была большая и светлая, с ширмой, за которой скрывалась настоящая фарфоровая ванна, уже наполненная горячей водой. Пока Хиро ходил за нашими вещами, я успела вымыться, переодеться в чистое белье и проголодаться. Еще
Он принес мой сундук и свои торбы, сел на стул и уставился на меня нечитаемым взглядом.
– Что? – заволновалась я.
– Ты не должна этого делать, Ли. Я не позволю тебе даже ко дворцу подойти. Слишком рискованно.
– Я птицей, – прикусила губу я, досадуя, что он так быстро разгадал меня.
– Ты птицей долго не можешь, тебе нужно отдыхать. А если тебя узнают?
– Я переоденусь мальчиком.
– Нет, я не позволю. У Вазиля есть свои люди во дворце, пусть они достанут.
– Если они полезут на крышу, их сразу поймают.
– Ты говорила, что на крыше только яд. А бумаги в библиотеке.
– Да, в книге про морские завоевания. Правда, я не помню названия. Только знаю, что она синяя и там гравюры с кораблями.
– Я уверен, что они найдут. Пожалуйста, послушай меня. Я знаю, что не имею права приказать тебе, но просить могу. Пожалуйста, не делай этого. Если с тобой что-то случится, я не смогу жить.
– Ну не случалось же ни разу, – проворчала я.
Его забота была приятна. Я чувствовала себя защищённой. Это странно, но так сладко! Вот только флакон все равно нужно достать.
– Ли, пожалуйста...
– Я тебя услышала, Хиро! Я голодна. Ты хотел сходить за ужином.
Он кивнул, встревоженно поглядел на меня и поднялся.
Когда Хиро ушёл, я плотно закрыла дверь, подошла к окну и оперлась руками на подоконник. Зажмурилась. Повела плечами. Удивленно открыла глаза и взглянула на свои руки. Почему у меня не получается? Я не могу перевоплотиться! Но прежде, чем я успела начать паниковать, в моей голове зазвучал голос тётушки Агнесс: "Птица теряет способность к обороту при болезни или тяжелой ране... а женщина ещё и тогда, когда готовится стать матерью".
Я широко раскрыла глаза, обернулась на дверь, за которой несколько минут назад скрылся Хиро и осторожно положила руку на живот. Я ведь даже знала день, когда это могло произойти. В конюшне замка Клебсона! И ведь не поняла, не почувствовала! Ада поняла, а я нет. А ведь я так об этом мечтала!
Я медленно прошлась по комнате, невольно улыбаясь, опустилась на кровать, вытерев повлажневшие глаза. Все вдруг стало неважно – кроме того, что внутри меня зародилась новая жизнь. Яд, бумаги? Плевать! Пусть этим займётся кто-то другой. Мне же теперь нужно гнездо. Тихое, теплое, лучше всего в деревне. Правда, Хиро сообщать новости пока не стоит. Он же меня силой увезет отсюда, а я хочу быть уверена, что Вазиль станет королем. А и не увезет – так станет оберегать, словно хрупкую вазу, я думаю. Поэтому пока это останется моим маленьким секретом.
Тихо мурлыкая под нос ниххонскую колыбельную, я достала свой заветный сундучок, поставила на стол и принялась перебирать мешочки с травами. Так, нужно будет заваривать кипрей, а еще мелиссу и липовый цвет. И волосы обязательно споласкивать ромашкой, чтобы не тускнели. Улыбка не покидала моего лица, пока я медленно, по листочку, смешивала сушеные травы и раскладывала по шелковым мешочкам.
Хлопнула дверь. Я обернулась и радостно улыбнулась Хиро.
44. Я люблю
– Ты здесь? – удивленно поднял брови он.
– А где я должна быть?
– Я был уверен, что ты все же улетишь.
– Ты же просил не делать этого, – смутилась я, хотя, конечно, собиралась. Просто не вышло.
– Я просил. Но я тебя хорошо знаю. Думал, все равно сделаешь по-своему.
Я опустила ресницы. Да, я бы сделала. Но ни за что не признаюсь.
– И оставил меня одну?
– Да. Ты взрослый человек, можешь принимать решения самостоятельно.
Мне сделалось очень стыдно. Вот как это у него получается? Вроде и не давит на меня, и не ругает, а я чувствую себя ужасно виноватой перед ним. Я понимаю, как ему со мной сложно.
Отложила свои травы, взяла у него из рук поднос с ужином, поставила на стол. Заперла дверь. Сняла с его плеч толстое теплое кимоно и повесила его на крюк возле двери.
– Ли, что ты делаешь? – растерянно спросил Хиро, не шевелясь и, кажется, даже не дыша.
– Забочусь о тебе, – честно призналась я.
Как бы заботилась о муже, потому что я теперь не могла не считать его мужем. Он – отец моего ребёнка. Разве это не одно и то же? Для птицы этого достаточно. Раньше наш народ не заполнял никаких документов, это уже потом пришло. Если женщина рожала ребёнка от мужчины, он считался её супругом. Разумеется, если не было ничего, препятствующего этому. Считалось, что так небеса показывают свое благоволение к этой паре. А уж если ребёнок был крылатым, то брак считался истинным. Интересно, будет ли мой сын... или дочь... летать? Почему-то я в этом не сомневалась. А какая это будет птица – с таким-то отцом?
– Ли, ласточка моя, это я должен заботиться о тебе. Прекрати.
– Не лишай меня удовольствия, Акихиро Кио.
Я опустилась на колени, снимая с него сапоги. Не знаю, что носили ниххонцы дома со своим кимоно, но Хиро давно уже не пытался следовать традициям, а одевался так, как удобно. Только от кимоно не отказался, а под ним – безрукавка на кроличьем пуху, теплые штаны и высокие сапоги на шерстяной носок.
Сапоги снялись вместе с носком. Забавно, я никогда не замечала, как мало у Хиро волос на теле. У Ральфа даже пальцы ног были волосаты. У Хиро же белые изящные ступни и тонкие щиколотки. Если бы не большой размер ноги, их можно было бы принять за женские.
Я смотрела на него снизу вверх влюбленным взглядом. Потянулась к ремню на штанах.
– Довольно, Ли, – тут же перехватил мои руки он. – Мне нравятся твои намерения... но я ещё не добрался до бани. Так что – придётся потерпеть нам обоим.
– Скучный ты человек, Акихиро Кио, – проворчала я, поднимаясь. – Никакого огня.
– Да, моя птичка, я вода, а не огонь, – улыбнулся он, обнимая меня и целуя в волосы. – Не пылаю, теку...
– Тогда мой руки и садись. Я буду тебя кормить. А потом ещё мыть буду, имей в виду.