Птичка в клетке или клетка с птичкой
Шрифт:
– И чё? – Кира встала в позу соседки Татьяны Ивановны – «руки в боки». – Мне ему что в ножки теперь поклониться? Или памятник поставить? Не виноватый он! Что же он не пришел ко мне, когда вернулся, не рассказал, что случилось? Не объяснил все? Струсил?
– Ты вышла замуж.
– И чё? – Кира заметалась по комнате, опрокидывая стулья. На шум прибежал Ларион, но она только топнула на него ногой, что случалось очень редко, и пес послушно потрусил по лестнице вниз подальше от хозяйского гнева. – Бросил молоденькую девчонку одну в чужом доме, а сам ушел «по-английски». Не разбудил! Не объяснил! Не попрощался!
– Он же не знал, что его мать придет в его квартиру и заберет записку с кольцом…
– Должен был надеть мне кольцо на палец, прежде чем соблазнять невинную девчонку, а уж потом сматываться!
– Он не сматывался – он тебя любил…
– Нет! Это я его любила! – в отчаянии крикнула Кира, щеки ее пылали, глаза метали молнии. – Преданно! Беззаветно! Полностью отдаваясь этому чувству! Я им восхищалась, думала, что он умный, честный, смелый, заботливый – лучший на всем свете! Я без него дышать тогда не могла! Слышишь? – дышать не могла! когда его не было рядом – вот до какой степени я его любила! А он? Он сделал мне предложение, переспал со мной, а потом испугался ответственности и уехал ни слова не говоря о своем отъезде. Разве так поступают любящие мужчины?
– Он хотел, как лучше, романтичнее что ли… – не сдавался Валентин.
– А чего хочу Я – он спросил? Он решил, он не знал, он уехал, а мое мнение его что не интересовало? Почему? Я, что тварь бессловесная, что за меня он все решает? Уехал! Бросил! И даже не понимает того, что натворил!
– Но…
– Он разбил мне сердце, и я не смогла дальше жить без него!
– Нет, Пашка тебя не бросал, он…
– Он! Он! Он! – все время ОН! – яростно кричала Кира, уже не сдерживая захлестнувшей ее злости. – А как же Я? Как же Я??? Кто защитил меня, восемнадцатилетнюю девчонку, когда его мать называла меня проституткой и грозила милицией, говоря о его свадьбе с генеральской дочкой? Он должен был встать между нами и закрыть меня своей спиной! А он? Что сделал он? Сбежал!!! Кто пожалел меня, МЕНЯ, когда я лежала в полуобморочном состоянии целую неделю??? Кто? Кто меня пожалел? Он? Нет! Его опять не было рядом! Кто в ответе за все случившееся? Его мать? А что сделал он? Он, для, того, чтобы все исправить? НИЧЕГО! Он жил себе припеваючи все эти долгие годы – ни ответственности, ни сожаления! А я страдала, мучалась! – со всей силы Кира швырнула на пол вазу с цветами, принесенными Валентином. – Да меня тогда в психушку хотели забрать, потому что я почти месяц ни на что не реагировала и не разговаривала…
Она упала на кровать и зарыдала… так горько и безутешно, словно по покойнику, что Валентин не выдержал: подошел, сел рядом и начал гладить ее по голове, как маленькую…
Кира прижалась к его груди и все плакала и плакала… Слезы ее были горьки и бесконечны…
Плакала от обиды, что Пашка Шубин – ее первая и последняя любовь не пришел, не взял в ладони ее лицо, не заглянул в глаза, не рассказал, не прижал к груди, не увел, не пожалел, не позвал, еще тысячу «не» не сделал, главное же, не стал бороться за их ЛЮБОВЬ, а просто трусливо отошел в сторону – сломав ей и себе ЖИЗНЬ!
Когда Кира отрыдалась и немного успокоилась, не глядя на Валентина, тихо попросила:
– Не говори мне больше про Пашкину любовь и всякую такую лабуду… Слишком много обиды осталось… Нет, он меня предал! Бросил, ничего не объяснив! Отдал другому мужчине и даже не попытался побороться за нашу любовь! Если бы он меня позвал тогда… я побежала бы к нему, не оглядываясь! А он… он не пришел и не позвал… значит, я была ему не нужна… И точка! – Кира прижала руки к груди, успокаиваясь и загоняя внутрь вновь подступающие слезы. – Тот Пашка Шубин, которого я когда-то очень любила – умер, а этого взрослого, похожего на него мужчину, я просто не знаю…
…– Не хочешь слушать – не слушай, – не повышая голоса, продолжил Валентин, – а я хотел поговорить о подарке…
– О каком подарке? – Кира тут же вынырнула из-под простыни.
– О твоем. Что тебе подарить на день рождения?
– Щас подумаю… – повернувшись на бок, она игриво стала загибать пальцы, – новенькая машина у меня есть? – есть, кулончик с брюликом есть? – есть, колечко с брюликами есть? – есть, часики с брюликами (слышишь какой я делаю намек?) есть? – есть… а вот сережек что? – нет!
– Будет сделано, моя госпожа, – закивал головой улыбающийся Валентин.
– Нет,
Она прижалась к нему всем телом, и тело его тут же загорелось ответной страстью. Он погладил ее по спине, сжал в своих объятьях ее послушное его желаниям тело и даже зарычал, пытаясь унять свое нахлынувшее без контрольное желание обладать ей и свою собственную «медвежью» силу, боясь неосторожным движением причинить ей боль. Она тут же чувствовала эту борьбу в нем и поцелуи ее стали менее пылкими и требовательными, ласки нежными и волнующими, а не разжигающими страсть. Нежность ее проникла в его возбужденное тело, смешалась с кипящей внутри и выплескивающиеся через край страстью, уняла кипение, сняла контроль, и они оба отдались обоюдным желаниям любви. Его нежная страсть и ее страстная нежность объединились, перемешались, заставили сердца влюбленных биться вместе, губы их слиться в долгом страстном поцелуе, руки сомкнуться в желании никогда не отпускать друг друга, а тела перестали оттягивать волнующий момент обладания друг другом, получая удовольствие и наслаждение от их близости.
6
Привычно откинувшись на спинку заднего сиденья, Дмитрий Викторович Юшкин задумчиво смотрел в затемненное стекло машины, не замечая стремительно меняющегося городского пейзажа.
Пожилой мужчина устало повел затекшими плечами.
С каждым днем он чувствовал себя все хуже – жизненная энергия, не восполняющаяся отдыхом, массажем и физическими упражнениями в элитном оздоровительном клубе, стремительно покидала стареющее тело. Из властного, довольного жизнью холеного мужчины, он постепенно превращался в занудного «кисейного» старика. Чувствуя это, он панически боялся, что и окружающие заметят в нем разительные перемены и на людях старался держаться бодро, с прежней уверенностью и с еще большим высокомерием – пусть обсуждают его крутой нрав, несговорчивость, снобизм, главное не допустить в чужие умы жалостливую мыслишку: «сдает… стареет…». Лишь в машине, отгороженной от мира бронированной оболочкой, он мог позволить себе расслабиться и спокойно подумать.
Подумать о прошлом, о будущем, о настоящем… Подумать не о бизнесе, о котором он думал большую часть дня, а о своей жизни, которая, в общем-то, подходила к концу: шестьдесят лет – это тебе уже не тридцать и даже уже не сорок пять!
Конечно, он многого достиг за эти стремительно летящие годы: его маленькая империя насчитывала несколько фирм и предприятий (юридическая фирма включала в себя сеть престижных нотариальных и адвокатских контор в крупных городах; небольшая деревообрабатывающая фабрика в Тульской области занималась не только изготовлением «старинной» мебели на заказ, но и реставрационными работами, и такими нужными возрождающейся стране пиломатериалами; сеть антикварных магазинов в крупных городах и реставрационные мастерские в Москве и Санкт-Петербурге тоже вносили свою существенную лепту в немалый имперский доход) – это была лишь видимая часть доходного айсберга, позволяющая ему безбедно жить в сталинской высотке, носить на руке часы стоимостью пятьдесят тысяч долларов, иметь «рабочий» бронированный автомобиль.
Но существовал еще и другой тайный денежный источник, о котором мало кто догадывался из его окружения, хотя многие знали его, как серьезного коллекционера и его «страсти» к антиквариату…
Детское увлечение филателией дало понимание смышленому мальчику Димочке Юшкину, что крохотные, бумажные картинки легко превращаются в денежные знаки и позволяют иметь все, что пожелаешь. И он (конечно же, под влиянием отца и дяди – представителей древнего дворянского рода Юшкиных и филателистов в третьем поколении) с удовольствием ступил на проторенный его родственниками путь коллекционирования. Но не только марки стали предметом пристального изучения серьезного, целеустремленного мальчика: старинные монеты и ордена, картины и миниатюры, изделия из драгоценных металлов и камней – все это волновало и будоражило детское воображение, подвигало к еще более внимательному изучению предметов старины, рождало мечты, многим из которых дано было осуществиться (в последствии, начальным камнем его бизнеса стало именно знание и увлечение антиквариатом).