Птичка в клетке или клетка с птичкой

Лав Нинель

Но ни искусствоведом, ни восторженным ценителем прекрасного Дмитрий Юшкин не стал, а, продолжая семейные традиции, выбрал для себя юриспруденцию, затем экономику. И, как показало время, он только выиграл от этого выбора: искусство и наука в развалившейся на части стране приходили в упадок, а знания закона и основ экономики позволяли начинающему юристу и начинающему бизнесмену в одном лице четко просчитывать выгоду и определять ту линию дозволенного, за которую он никогда не переступал (переступали другие, которым он хорошо платил за осознанный риск).

Фанатичным, скаредным коллекционером, как дядя-дипломат, Дмитрий Викторович тоже не стал (смутные

времена перестройки подталкивали к решительным действиям и надо было крутиться и рисковать, чтобы занять свою нишу в жизни), и легко расставался с подаренными ему отцом картинами и ценными марками, вкладывая деньги в бизнес и начинающую зарождаться частную собственность.

Позднее, за счет огромной коллекции, перешедшей к нему по наследству от отца и дяди (мало кто знал истинную ценность и стоимость коллекции, перетекающей заграницу), Дмитрий Викторович создал свою маленькую империю и занял определенное положение в обществе. Его считали «просто богатым» человеком и это ошибочное мнение его вполне устраивало: он старался держаться в конце списка богатых людей страны, подальше от шальных нефтяных и газовых денег, предпочитая тайные вклады, а главное, тайные дивиденды. С его мнением считались не только в деловом мире, но и в более закрытом мирке коллекционеров и «ценителей прекрасного» – к тому же Дмитрий Викторович Юшкин был потомок дворянского рода, а это много значило в обществе с изменившимся менталитетом, хотя он не занимался меценатством и деньги «на ветер» никогда не тратил.

Кроме всего явного – юридическую фирму, заводик, реставрационные мастерские и антикварные магазины не скроешь от посторонних глаз, что ему очень хотелось – он имел внушительный счет в Швейцарском банке, значительные доли акций в российских банках и лесозаготовительных предприятий, куда изредка ездил на собрания акционеров на представительском Роллс-Ройсе и в «парадных» часах за двести тысяч долларов. Но главное, «крохотные, бумажные картинки» давали ему возможность всегда добиваться своей цели, не считаясь с расходами.

Дмитрий Викторович оторвал взгляд от тонированного машинного стекла и посмотрел на сиденье рядом с собой – совсем недавно здесь сидела Кира Дмитриевна Чичерина, обиженно отвернувшись от него и независимо покачивая ногой. Ехала, нервно похлопывая сабо – что его весьма раздражало, и пахла французскими духами, запах которых вызывал у него грустные воспоминания, связанные со смертью любимой женщины – матери его единственного сына.

Как поздно понял он, что детей должно быть много! Детей, а главное внуков…

«– Где та ниточка, потянув за которую, можно управлять этой женщиной? Как, заставить ее принять мои правила и подчиниться моей воле? – в который уже раз спрашивал себя Дмитрий Викторович и не находил ответа. – Как было бы все просто, если бы она взяла миллион долларов отступного и не путалась бы у меня под ногами, раз и навсегда смирившись со своим положением. Сейчас же она стала неразрешимой проблемой с независимым характером и собственными, непонятными правилами и принципами. Ну, почему ей не хочется жить спокойно: она вечно влезает в какие-нибудь истории, обрекая тем самым себя и свое окружение на неприятности… Еще этот скоропалительный роман! Как она могла? Павел так ее любит! А Валентин тоже хорош – друг называется…

Узнав из отчета охраны, о том, что джип Валентина стоит у дачи Киры, Дмитрий Викторович не придал этому особого значения, но когда белый «Ягуар» несколько часов простоял у дома Валентина, он задумался, а услышав в машине тихий разговор водителя и охранника,

обсуждавших последние «новости» (в том числе и роман Киры Дмитриевны), забеспокоился, обиделся за сына и целых три дня не звонил Кире (а та и не заметила монаршего гнева, полностью отдаваясь работе и новым отношениям). Но после долгих размышлений, отбросив эмоции в сторону, Дмитрий Викторович пришел к выводу, что роман Киры и Валентина ему только на руку – занимаясь своими отношениями, она не сможет уделять много времени дочерям, и Викторию легче будет уговорить пожить у него в новом доме. К тому же Павлом будет легче управлять – потеряв надежду вернуть Киру, он без сопротивления поедет в Германию на лечение. И хорошо, что роман у Киры случился именно с Валентином – в отличии от нее, его всегда можно проконтролировать.

Еще совсем недавно, чтобы контролировать Киру, он хотел связать ее узами, пусть и фиктивного, брака, запереть в своем загородном доме под надежной охраной и получить опеку над Викторией, но и на этот брак понадобилось бы ее согласие, а как его получить?.. Теперь же, в связи с новыми отношениями, возможно, она станет сговорчивей. Эх, как было бы все просто, если бы она взяла миллион! Кстати, что там гадалка говорила о темных силах, собирающихся над головой моей Проблемы?»

Он поудобнее устроил голову на подлокотнике сиденья, помассировал затылок и виски, и, вспоминая почти забытый случай двухнедельной давности, закрыл глаза.

…Наугад открыв газету в машине, Дмитрий Викторович обратил внимание на объявление, да и то только потому, что адрес салона магии был совсем рядом с его офисом – и ему неудержимо захотелось заглянуть в будущее, но так, чтобы не воспринимать предсказание всерьез, а забыть на следующий же день. Хорошо понимая всю эту обманную «кухню», он все же попросил Арсена переехать Таганскую площадь и остановиться у старенького двухэтажного облупившегося дома, торец которого был выкрашен в ярко голубой цвет.

«– Если придется ждать, – неприязненно подумал Дмитрий Викторович, спускаясь по лестнице в полуподвал и брезгливо дотрагиваясь рукой до потрескавшихся перил, – я тут же уйду».

Но ждать своей очереди ему не пришлось – молоденькая девчушка, увидев «дорогого клиента» в сопровождении мощного телохранителя, выпорхнула навстречу из-за стола и тут же провела его в кабинет мага.

Комнатка оказалась маленькой, тесной и очень темной из-за плотно задернутых синих бархатных штор. В ней пахло воском, ладаном и еще чем-то противно приторным. С низкого потолка лился приглушенный рассеянный свет, стирая грань между днем и ночью. На стенах висели иконы в потемневших окладах и картина Спасителя, изображенного в человеческий рост в светящихся голубых одеждах. Из-за низкого расположения картины и ее необычных размеров создавалось впечатление присутствия в комнате третьего лица – будто сам Христос, духовный наставник, участвовал в беседе, выслушивал, сопереживал, глядя в глаза присутствующих отрешенным потусторонним взглядом.

Рыжеволосая, полная женщина неопределенного возраста с массивной серебряной цепью на голове и поддельным бриллиантом «во лбу», пытающаяся скрыть свое истинное кавказское происхождение с помощью краски для волос, поднялась навстречу клиенту, накидывая черную шелковую мантию на рыхлые плечи и объемную грудь и приглашая клиента занять кресло у стола.

Все с тем же чувством брезгливости и откуда-то возникшим знанием об отрицательной энергетике, передающейся через предметы, Дмитрий Викторович опустился в продавленное кресло и с отвращением подумал: