Птицы и камень. Исконный Шамбалы
Шрифт:
От таких открытий у Реброва захватило дух. Бурным потоком нахлынула небывалая радость, безграничная любовь ко всему сущему. Хотелось обнять душой весь мир и целиком раствориться в его поразительной гармонии. От охватившего его вдохновения Ребров восхищенно посмотрел на огромное пространство ночного неба, сверкавшего ослепительными звездами. Он ощутил доносившиеся оттуда шумы, которых раньше никогда не слышал. Вернее, это были даже не шумы, а какая-то симфония, которая то складывала все звуки в прелестную мелодию, то услаждала слух отдельным звучанием великолепного соло. Эта музыка зачаровывала своими нежными переливами, своей необычной внутренней красотой.
Ребров наслаждался гармоничным звучанием Космоса. Он явно ощущал какую-то внутреннюю неразрывную
Подъехала опергруппа. В дверях стали сновать туда-сюда люди. В ноздри Реброва остро ударил запах крови, пороха, бензина, смеси мужских парфюмов с едким запахом дежурной части и еще дюжина каких-то специфических запахов здешнего дома. Подъехали машины из прокуратуры, ОБОПа, «скорой помощи». Во дворе началось интенсивное движение.
Ребров отрешенно наблюдал за суетящимися людьми. Они были похожи на мощные источники исходящих от них различных волн. Своими энергетическими колебаниями эти волны быстро заполняли пространство вокруг дома. Майор впервые увидел, что человек занимает гораздо больший объем, нежели он себе представлял. С виду тело напоминало рой очень мелких пчел, двигающихся разными группами в своих направлениях. Этот рой атомов и молекул вперемешку с внутренними энергиями был окружен плотным туманом сантиметров на двадцать. А сверху его на полметра покрывало необычное свечение. И весь этот кокон интенсивно излучал какие-то энергии, которые и заполняли окружающее пространство с невероятной быстротой.
Реброва похлопывали по плечу, что-то спрашивали, он что-то отвечал, не отвлекая внутреннего взора от созерцания происходящего процесса. Подошел доктор, стал интересоваться, не ранен ли он. И тут майор обернулся и обратил внимание на этого человека. Он понял вопрос гораздо быстрей, чем тот успел произнести его до конца. Но одновременно Ребров воспринял и другие, более сильные мысленные волны, словно в докторе говорили разные люди о совершенно противоречивых вещах с явным перевесом негатива. Причем майор настолько явно чувствовал мысли врача, как будто все это происходило в его собственном мозгу.
Наконец суета сует закончилась. По распоряжению начальства Реброва отправили домой. Он сел в милицейский «бобик» вместе с другими сотрудниками, которые вызвались его сопроводить. Едва взревел мотор, майор переключился на другое восприятие. Его внимание привлек работающий двигатель. Как ни странно, но Ребров узрел то, что происходило внутри. Он ясно видел, как вспрыскивается переливающийся разными оттенками бензин и смешивается с воздухом. Как искра воспламеняет эту смесь, как происходит взрыв. Сила взрыва отталкивает поршень. Этот поршень передает энергию на коленчатый вал. Через коленвал она уходит на колеса. И колеса вращаются, цепляясь за асфальт. И вроде бы преобразующаяся энергия, движущая их, должна приближать Реброва к дому. Но, как ни странно, вместо этого он почему-то ощутил, что дом приближается к нему.
Майор смотрел на весь этот загадочный мир с нескрываемым удивлением. Он точно раздвоился. С одной стороны, это было для него в новинку. А с другой стороны, он чувствовал, что все это когда-то уже видел: и Космос, и атомы, и волны. Он знал этот мир!!!
Из предосторожности Ребров не стал ничего
Добравшись до дома, Ребров тихонько вошел в квартиру, чтобы не разбудить близких. Он даже не стал включать свет, поскольку прекрасно видел в темноте. По сути и не было темноты как таковой. Мир переливался разнообразной световой гаммой. Каждый шаг майора и прикосновение к чему-либо порождало новый всплеск волновых колебаний и их взаимодействие.
Ребров постелил себе на диване и улегся. Вернее сказать, погрузился как начинка в слоеный пирог в такую же необычную среду атомов и молекул, движущихся по разным траекториям. Он ощутил блаженное состояние расслабления и попытался закрыть глаза. Однако, даже прикрыв веки, по-прежнему видел все ту же объемную картинку помещения со всем его жизненным движением «недвижимого имущества». Ребров усмехнулся про себя: «Как же теперь спать-то?» Не представляя как быть, он стал рассматривать эту чудную самостоятельную жизнь его квартиры. Потом в голове сами собой стали прокручиваться в обратном порядке все события прошедшей ночи. И когда мысль дошла до потрясающего проницательного взгляда светлого лика, перед глазами Реброва вспыхнула яркая ослепительная вспышка и он провалился в глубокий сон.
Майор проснулся, когда на улице был уже полдень. Зрение стало обычным, как и прежде. Однако Ребров чувствовал себя совершенно другим человеком, точно внутри него произошел глобальный позитивный переворот. Тело, как ни странно, вообще не болело. Наоборот, оно было полно сил, словно к нему вернулась вторая молодость. Весь организм стал легким и подтянутым.
Дома никого не было. Дочь ушла в институт, жена, очевидно, на рынок. Ребров, насвистывая веселую мелодию, сделал зарядку, чего давно уже не делал. Потягал запылившиеся гантели. И в бодром настроении отправился в душ. Помывшись, он привычным движением выдавил из тюбика крем для бритья и стал наносить его помазком на двухдневную щетину, не переставая напевать себе под нос. И тут, взглянув на себя в зеркало, Ребров замер. Его волосы, пятнадцать лет назад начавшие седеть, превратились в темно-коричневые. Мелкая сетка морщин на лице пропала. Исчезли мешки под глазами и желтизна кожи. Лицо каким-то непонятным образом восстановило свой естественный здоровый цвет. Но самое главное — глаза. Они стали не только насыщенно-карими, но и отражали такую силу и блеск, какие были не свойственны Реброву даже в молодости. Майор присел на краешек ванны. А затем снова вскочил, вглядываясь в собственное отражение. Он пытался осмыслить: какие метаморфозы произошли с его организмом? Но потом перестал себя мучить подобными «пустяками». Ведь это было всего лишь тело.
Закончив утренние процедуры, Ребров пошел на кухню. Заварил себе, как обычно, чай. Сделав глоток, он впервые, как ни странно, почувствовал настоящий аромат и вкус этой насыщенной воды. В нем проснулся здоровый аппетит. Пошарив в почти пустом холодильнике, он вытащил остатки продуктов и, сотворив из них бутерброды, с удовольствием стал их есть. Впервые за многие годы Ребров с наслаждением позавтракал. Напевая все ту же веселую мелодию, он оделся и отправился в РОВД отписываться за свой «несанкционированный героизм».
Ступая привычной дорогой, которой ходил уже столько лет, Ребров все больше убеждался в том, что вокруг него, оказывается, существует потрясающий мир, и он сам — частица этого природного чуда. Ребров шел и не чувствовал веса собственного тела. Краски стали намного ярче, насыщеннее, точно с глаз спала некая мутная пелена. Он видел подлинную, живую, окружающую красоту. Слышал, как в действительности поют птицы. Даже в чириканье воробьев уловил некий незатейливый спор. Он стал понимать этот мир на каком-то невербальном уровне.