Птицы над Корабельной
Шрифт:
На ходу Блаз вытянул из-за голенища красную ленточку и повязал на левый рукав. В суете боя легче легкого спутать своих с чужими, а такие ленточки помогут не ошибиться.
Уже добравшись до «Памяти Орра» он услышал звук взрыва и протяжный скрежет, свидетельствующий о том, что безумная затея Микеля удалась. А значит, нужно еще больше спешить.
Вверх по сходням, к охранному посту под килем «Святой Габриэллы» он поднялся почти бегом. И едва успел к началу атаки.
Он увидел, как распахнулись люки, как по веревкам вниз заскользили его воины, его бойцы армии свободы, как дружно они побежали вперед, туда, где из укрытий начали выходить привлеченные шумом служаки из личной охраны Наследников.
Блаз был уверен, что справиться с ними будет легко.
Он и сам оказался на гребне атаки и одним из первых вступил в перестрелку. Враг, начавший было бессистемную пальбу, отступил, как и предполагалось. На свежий снег брызнула первая кровь. Красное на белом - красивое сочетание. Красивое и зловещее. Но сегодня оно принесет беду только Наследникам и тем, кто вздумал их защищать.
И тут внезапно по его отряду с верхних палуб открыли огонь совсем другие люди. Зазвучали короткие, отрывистые приказы. Гулко раскатился в узком коридоре между судами ружейный залп. Двое упали, захлебываясь кровью.
Это был удар. Неожиданный и подлый. Блаз даже не сразу понял, что случилось. А когда понял, заорал:
– Под киль! С линии огня!
Услышали его немногие.
Атака продолжилась. А в голове шумело, как водопад: «Нас ждали. Они знали, что мы придем! Кто-то нас предал...»
Красное на белом - обманное сочетание.
Выскочили на открытую местность. Впереди, под бортом очередного судна, их встретили. Патрульные выстроились наизготовку, и дали залп, лишь только люди Блаза оказались на виду.
Еще двое. Посчитал он. Ничего. Сейчас с запада по верху должны подойти отряды Жероля.
Перезарядить ружья патрульным никто давать не собирался. Под чей-то хриплый вопль «В атаку!» бойцы кинулись врукопашную. Блаз сжимал пистолет и бежал вместе со всеми, как рядовой, как один из бойцов собственной армии. Влажный воздух, запах ржавчины, как запах крови... он подчинялся приказам командира отряда бездумно и легко, заранее зная, что отступать нельзя. Даже если силы не равны.
И когда вдруг почувствовал, как подломилась правая нога, как обожгло ее горячим, словно кто-то плеснул кипятком, ощутил только досаду: не продержался до окончательной победы, не добрался до «Белого льва», не увидел, как с его мачты сорвут зеленый флаг с хищной мордой и не поднимут красный треугольник нового флага. Того, что будет знаменовать начало эпохи справедливости и свободы...
Блаз не был смертельно ранен, но бежать вперед с простреленной ногой не мог. Кто-то помог ему подняться и усадил в тени огромного валуна, служившего опорой одного из кораблей.
Впереди продолжали раздаваться звуки боя. Где-то далеко, под скалой, разваливался подорванный линкор.
«А вдруг все напрасно?
– думал Блаз зажмурившись.
– Вдруг они все-таки победят?.. что будет тогда? Что ждет нас... город?»
Нет, Наследники победить не должны. Это неправильно, это нечестно: их время вышло! Нужно сражаться. Он, опираясь на камень, поднялся. Проверил, заряжен ли пистолет, и заковылял туда, где все еще не стих бой. По плану, его бойцы должны занять «Белого льва», закрепиться там и уже оттуда продолжить захватывать другие корабли Наследников. На этом фрегате, строившимся когда-то по «воздушным» чертежам, как стало точно известно, хранится довольно большой арсенал, есть даже несколько дальнобойных пушек. Если завладеть всем этим, можно считать, что победа в кармане. Вот только, никто не брал в расчет патруль. Ведь все знали - патрульные будут на казни...
И тут близко, в нескольких метрах, раздался взрыв. Звякнула рында, и кто-то раскатисто приказал в рупор:
– Всем стоять! Сопротивление бесполезно, вы окружены!
Видимо, стоять никто не собирался. Стрельба только усилилась. А потом Блаз увидел, как тем же путем, которым всего несколько минут назад двигались вперед, отступают его люди. Отступают организованно, никто не бежит. А значит, надежда все-таки есть...
– Наши заняли «Габриэллу», - сообщил командир отряда.
– Отступаем туда.
«Габриэлла» - хорошее, прочное судно. Но вот долго ли оно сможет выдерживать осаду? Блаз не знал.
Но позволил двоим бойцам помочь ему идти.
Глава 8
Эри
Доктор убедил ее не ходить. Эри сама понимала, что не надо, что правильней ждать в музее или даже остаться на Корабельной.
Но не смогла. Вышла на площадь, потом спустилась к «маяку» и там некоторое время ждала, вглядываясь в силуэт линкора.
Корабли казались вымершими. Она нервно перебирала лямки сумочки, но стоять было невыносимо, и Эри дошла до дома капитана. Хотела подняться на борт, но не решилась. Там на носу стоял мрачный патрульный с застывшим лицом, Эри таких боялась.
Вчера в музее она удивилась тому, что со дня смерти Даниэля прошел почти месяц, а там ничего не изменилось. Новый смотритель хмуро сказал, что сам распорядился оставить все, как было. Как будто это музей теперь не только всего флота, но еще немного и личный музей его предыдущего смотрителя.
Их провели в кабинет. Там Даниэль работал. Когда Варков спросил, чем же именно тот занимался, смотритель стушевался и не смог подобрать правильный ответ. Сам-то он только открывал музей, водил экскурсии и следил за порядком.
Эри уже была здесь однажды - Грегори привел ее как-то раз сюда на целый день. Они не только осмотрели основную экспозицию, но побывали еще в библиотеке и в запаснике. Тогда от избытка впечатлений она ничего не запомнила, а сейчас с удовольствием узнавала знакомые вещи. И эти знакомые вещи говорили ей порой совсем другое.
– Доктор! Смотрите, письмо!
– Да. Тут написано, это один из ранних отчетов нашего капитана.
– Да нет же! Неужели вы не видите?! Это тот же почерк, что в письмах, которые я вам показывала.
– Вы очень наблюдательны, Эри. Я вот не заметил. И вправду...
«Совет принял решение отказаться от «самоубийственной экспедиции». Старые глупцы. Самоубийство - оставаться здесь и ничего не делать. Сейчас пока еще реально подготовить хотя бы одно судно, поставить на ход, произвести разведку. Сколько мы продержимся на привезенных с собой ресурсах? Ледник не дает портиться продуктам, это для нас огромный плюс. Но это - не спасение. Они назвали меня мечтателем. Но до того момента, когда вопрос экспедиции станет вопросом нашего выживания, не так уж много времени. Может быть, они его еще застанут. Но застанут дряхлыми стариками, не способными поднять в небо ни один корабль. А среди нового поколения не будет никого, кто владеет теми же знаниями. Я принял решение выйти из совета. Они убеждали меня остаться, но мое слово там ничего уже не значит...».