Птицы над Корабельной
Шрифт:
Патрульный кивнул. Хорвен опустился на ближайший камень, невольно застонав.
– Шок проходит, возвращается нормальная чувствительность, - пояснил доктор.
– К сожалению, у меня только перекись водорода. Зато много. Держитесь крепче.
Роджер оставил доктора и пациента наедине и прошел немного дальше по тропе. Когда страх растаял, он задумался о том, что делать дальше. Вернуться в штаб патруля, написать доклад? Приведет ли это к пересмотру дела Хорвена? Или его попросту расстреляют в одном из трюмов? Правильно ли он поступил, решив дать второй шанс приговоренному? Хорвен был единственным,
Тропа под его ногами раздваивалась. Широкая вела к хижинам нижних улиц, узкая терялась в скалах.
– Роджер! Идите сюда!
– окликнул доктор.
– Ваша очередь.
Хорвен спросил:
– Почему вы мне помогли?
– Не знаю. У вас не было шанса. У всех других шанс был, а у вас не было. Наверное, поэтому.
– Я не убивал капитана.
– А кто тогда?
Доктор вынул из все той же сумки узкую красную ленточку.
– Видели такие?
Роджер покачал головой.
Доктор мягко улыбнулся.
– Не расстраивайтесь. Я тоже не видел. Где-то на нижних кораблях... не кривляйтесь, от этого еще никто не умирал. Такие ленточки носят заговорщики. Те, кто хочет перераспределения ресурсов и готов сражаться, чтобы уничтожить власть Наследников. Понимаете? Я сам недавно узнал. Но вот руководство патруля знало наверняка. В смерти капитана и в смерти Даниэля виновен кто-то из них.
– Линкор...
– медленно сказал Роджер, - сорвался в пропасть не сам. Сначала был взрыв. Что-то происходит. Прямо сейчас. На корабле ведь был почти весь совет Наследников. Интересно, они выбрались?
– Хотите сходить и узнать?
– Хорвен осторожно поднялся на ноги, прошелся морщась.
– Ребра вроде целы.
Роджер отвел взгляд. Если окажется в штабе, придется рассказать все. В том числе и о Хорене. А это неминуемо приведет к его повторному аресту.
– А вы? Что собираетесь делать дальше?
– Дальше я отправлюсь в свое законное изгнание. На Корабельной меня никто не станет искать. Если, конечно, вы не расскажете.
Доктор с некоторой виной в голосе сказал:
– Мы нашли катер. Не сердитесь, что Эри отдала мне ваши записи раньше времени. Мне кажется, она была права.
Хорвен невесело кивнул.
– Мне тоже кажется. Так что, Роджер, вы с нами?
Да, может быть, это верное решение. Пока еще не ясно, что происходит в городе, кто выжил, кто погиб. Пока непонятно, что дальше. Выходит, любое твое действие, чем бы оно ни было продиктовано, все равно будет нести последствия. И ни кому-нибудь, а тебе на хребет. А раньше ты не знал. Долг велит сейчас подняться на верхние улицы, узнать ситуацию, доложить начальству. Долг велит надеяться на непогрешимость трибунала морского патруля, который, кстати, уже однажды ошибся. Пойти против собственного понимания чести и справедливости. Но может быть, все не так страшно? И на этот раз командование разберется, кто прав, кто виноват?
Да-да, в нынешнем-то хаосе, после гибели линкора. До того ли им будет? Ведь никто не знает, скольких старый линкор забрал с собой.
– Я вас не выдам.
Хорвен снова кивнул, как будто ждал именно такого ответа. Потом все-таки совершил еще одну попытку:
– Капитан однажды у меня спросил, чего я боюсь. Почему ничего не делаю для спасения города. Он считал, что я могу что-то сделать. Потому что от жизни города зависит и моя жизнь. Но я не видел, почему город нужно спасать. Мне он казался огромным и незыблемым, казалось, что он был всегда и будет всегда. Это не так. Слышите, Роджер? Город стар. Он гибнет.
– Я помню. Вы сказали приставу там, на линкоре, что-то подобное. Я понимаю.
– Я не капитан и даже не Даниэль. Но вижу, что вы можете понять не только это. Идемте. Это недолго и вы всегда сможете уйти.
Доктор проверил, надежно ли застегнута сумка на поясе. Он не стал убеждать Роджера, просто пошел вперед. И Хорвен пошел за ним, отстав всего на шаг. Они словно предложили Роджеру решать самому. И он, дав им отойти по склону шагов на пятнадцать, насвистывая, двинулся следом.
Над Корабельной всегда кружатся птицы. Роджер никогда раньше не видел их вблизи. Он представлял их себе мрачными привратниками мира мертвых. Он ошибся. Птицы были некрупные, светлые и крикливые.
– Это чайки, - рассказал Хорвен.
– Они, наверное, прилетели сюда вместе с кораблями. Здесь слишком высоко для них, однако приспособились как-то.
– А что они едят на скале?
Вопрос был дурацкий, Роджер сам это понял.
С Корабельной весь город как на ладони. С гибелью линкора он изменился. И сверху заметней стало то, о чем в самом городе можно было только догадываться. Людей становится меньше. Жилые суда сосредоточены в центре. Окраины давно мертвы. А ведь и эти, «центральные» корабли стоят наполовину пустыми.
– Страшно...
– пробормотал доктор.
– Как все изменилось...
Исторически так сложилось, что все небольшие и более маневренные суда оказались пришвартованы выше тяжелых многотонных кораблей. И опустели они первыми: запас угля на них был небольшой, продуктов и иных ресурсов они не несли. Да и скала слишком крута в верхней части. Внизу есть горизонтальные площадки и террасы, а здесь больше отвесных стенок и неустойчивых камней. Зато и позднейшему разграблению подверглись лишь те, до которых удобно добраться. Именно эти пустые коробки и служили сейчас последним пристанищем для мертвецов. На бортах краской написаны имена и даты жизни - где-то крупно и размашисто, где-то четким трафаретным шрифтом....
Грегори шел, не задумываясь, он хорошо знал дорогу. Это доктор с Эри вчера почти час бродили в темноте, постоянно сверяясь со схемой. Хорвену дорога была знакома до мелочей. А скала меж тем становилась все круче.
Наконец, подъем по тропе стал и вовсе невозможен. Он закончился тупиком. Там к борту небольшого, хищных очертаний судна была приставлена лестница. А под этой лестницей чинно сидел крупный черный пес.
Роджер сбился с шага. Он знал, что столкнуться с дикой стаей здесь, вдали от людей, может быть смертельно опасно. Но, оказалось, беспокоился он зря.