Птицы в воздухе. Строки напевные
Шрифт:
Соучастник в хоре,
И шуршит семья Горгон,
Двестиглазый лик Дракон,
Свисты змей на море.
НА ПИРАМИДЕ УКСМАЛЬ
Свободна воля человека,
Разгульно бешенство страстей.
Спроси безумного Ацтека,
Спроси о цвете орхидей.
О том, как много вспышек жадных
Среди тропических лесов.
О жатвах мира, странных, страдных,
Под гром небесных голосов,
Непостижимые изломы
В сердцах жрецов и палачей,
Разрывы, молнии, и громы,
И кровь, хмельная от лучей.
И кровь, и кровь, своя, чужая,
На высях стройных пирамид.
Где, светоч бездн, доныне, злая
Агава, хищный цвет, горит.
ПОД ТЕНЬЮ КРЫЛЬЕВ
Весьма давно, Отцы людей
В Стране Зеленых Елей были,
Весьма давно, на утре дней,
Смуглились лица всех от пыли.
Вапанэлева был вождем,
Людей сплотил он в диком крае,
Он Белым-Белым был Орлом,
Он был владыкой целой стаи.
Они пришли на Остров Змей,
И отдохнули там на склонах,
Весьма давно, на утре дней,
Пришли на Остров Змей Зеленых.
И каждый был бесстрашный муж,
И зорок был, и чуток каждый,
То было Братство Дружных Душ,
Проворных душ, томимых жаждой.
Вапанэлева первым был,
Но в Небе скрылся Белокрылый,
За ним царем был Колливил,
Красиволикий, мощь над силой.
И Змеи с жалами пришли
Нагроможденьем изумруда,
Но растоптал их всех в пыли,
Свершил Красиволикий чудо.
Но так как Небо — красота,
Красиволикий скрылся в тучах.
И сонмы к нам иных Могучих
Спустились с горного хребта.
Янотови, Свершитель правый,
И Птица Снежная, Чилиль,
И много их, венчанных славой,
И много их, чье имя — быль.
Когда владыки отходили,
Царя сменял достойный царь,
Черед давала сила силе,
И было вновь, как было встарь.
Восточный край был Краем Рыбы,
Закатный край был Край Озер,
И все мельчайшие изгибы
В горах и в Море видел взор.
Малейший звук был жив для слуха,
Считались дальние шаги,
К родной земле прижавши ухо,
Мы точно знали, где враги.
Под тенью крыльев мы ходили,
Средь говоривших нам стеблей.
Тот сон горел в великой были,
Весьма давно, в потоке дней.
КОЛДУН
Тяжел он не был, но высок,
Был полон дум он безответных,
И звался между Красноцветных,
Колдун, глядящий на Восток.
Он не писал узорных строк,
Он не чертил иероглифов,
Но много он оставил мифов,
Колдун, глядевший на Восток.
И он теперь от нас далек,
Но, если возникает тайна,
Мы знаем, был он не случайно,
Колдун, глядевший на Восток.
И если молвишь ты намек,
В котором сердце сердца дышит,
Он здесь, мы знаем, нас он слышит,
Колдун, глядящий на Восток.
ВОЖДИ КРАСНОЦВЕТНЫХ
Один звался — Любимый,
Он строил города,
Другой был — Скрытый в дымы,
А третий был — Звезда.
Глядящий прозорливо,
Могучий Волк племен,
При нем взрастала нива,
Хотя был хищник он.
Немая Память, Цельный,
Ныряющий до дна,
Зеленоглаз Свирельный,
Знамена-имена.
Лазоревая Птица,
Захватистая Рысь,
Весельщик вод, Зарница,
Как Боги вы сошлись.
Ступающий безгласно,
Поющая Змея,
Вы, мыслившие страстно,
Вы, ласка бытия.
ПЕРИСТЫЙ ПЕРСТЕНЬ
Колибри, малая Жар-Птица,
Рожденье Воздуха и грез,
Крылато-быстрая зарница,
Цветная лакомка мимоз.
Ты нежный перстень, ожерелье,
Перистый венчик, золотой,
На свадьбе вольного веселья
С воздушно-пряною мечтой.
Колибри, малая Жар-Птица,
Ты фея в царстве орхидей,
Ты Мексиканская царица,
И ты сильнее всех царей.
Промчались битвенные шумы,
И рой царей исчерпан весь,
И нет Ацтекам Монтезумы,
А ты, Колибри, здесь как здесь.
МЕКСИКАНСКИЙ ВЕЧЕР
Заснул Чапультепек, роскошный парк
Ацтеков,
Растоптанных в борьбе за красные цветы.
Затих напрасный шум повторных
человеков.
Созвездья дружные сияют с высоты.
О чем ты думаешь, печальница немая,
Ты, переплывшая Атлантику со мной,