Птицы
Шрифт:
– Советую вам обратить внимание на некрологи, – добродушно хохотнул почтальон. – Некоторые из них презабавные.
– Благодарю. Так я и сделаю.
Жулики недоуменно переглянулись.
– Это не здесь, – прошептал Жуль. – Это внизу, у окошка миссис Поуп.
Словно в подтверждение его слов, тут же мяукнула Мо. Кошка никогда не поднималась выше первого этажа – настолько она была ленивой.
Тем временем лифтер, почтальон и консьержка продолжали свою беседу.
Жулики двинулись на голоса, и те привели их к письменному столу. Жуль и Жули склонились над рожком, из которого
– Что это такое? – спросила Жули.
– Думаю, так эта грымза обо всем узнаёт. Давай искать, пока она не вернулась…
И они взялись за поиски. Глаза жуликов постепенно привыкли к полутьме. В центре гостиной стоял диван, у стен располагались шкафы, напоминающие конторские. Был здесь даже шкафчик картотеки – хозяйка квартиры, судя по всему, собрала собственный архив. Что ж, зная ее привычки, этого стоило ожидать.
Жули оглядывала письменный стол, центральное место на котором занимала пишущая машинка. В машинку был вправлен лист, рядом лежала стопка таких же листов, отпечатанных, видимо, совсем недавно. Она взяла верхний и попыталась прочесть, но Жуль неожиданно ее отвлек.
Исследуя столы, заставленные аккуратненькими стопками газет, – в отличие от гостиной мистера Франки, здесь был абсолютный порядок, – он неожиданно для себя обнаружил, что они с Жули в квартире не одни. Среди бумажных кип на столе разместилось что-то странное, со сложенными на груди руками и опущенной долу головой.
Жуль отпрянул и натолкнулся на стул. Жули резко обернулась и увидела, что именно послужило причиной грохота.
– Автоматон-секретарь, – заметила она, подойдя. – Не бойся, эта канцелярская штуковина на тебя не набросится. Она записывает всякое, пробивает листы, сшивает папки и тому подобное. У папы был такой механоид – думаю, дядя Сергиус продал его…
Жулю было стыдно за свой мимолетный испуг – «канцелярская штуковина» и правда, кажется, не собиралась на него бросаться.
– Это в нем что, записывающий цилиндр? – спросил он.
Жули кивнула и осторожно крутанула ручку, которая торчала из груди автоматона. Цилиндр чуть провернулся в обратную сторону, после чего Жули со знанием дела переключила рычажок на голове механоида.
В следующее мгновение автоматон поднял голову, глаза-лампы мигнули и загорелись, и из небольшого рта-рожка раздался шелест. В гостиной зазвучал женский голос:
– «…Из “В Рривв”. Он раскручивал сюжет о гремпинах Уолшшей. Нужно узнать, что он раскопал. Четвертое… По нашему делу. Еще одна буря. Господин Борган. Птицелов. Франки. Финч. Конец записи, Фло!»
Цилиндр остановился. Голос замолк, и шипение стихло. Механический секретарь снова опустил голову.
Жулики застыли. Руки Жуля в митенках дрожали.
– Это лишь все подтверждает, – словно пытаясь себя успокоить, сказал он.
– Ага, – согласилась Жули, испуганная не меньше него. – Нужно отыскать хоть что-то важное.
Легче, впрочем, было сказать, чем сделать, ведь в гостиной квартиры № 6 столько всего хранилось! И «важное» надежно пряталось среди различного обычного,
В ящиках картотечного шкафа выстроились ряды прямоугольных картонок, на которых были пропечатаны какие-то цифровые коды. На стенах висели газетные вырезки в рамочках – во всех заметках говорилось о давних событиях, о которых жулики до этого даже не слышали. Одна сообщала о раскрытии заговора в городском суде, другая – о фальшивом профсоюзе, третья – о безумном механике Трибверке, который создавал автоматонов-убийц…
Статьи жуликов не слишком заинтересовали. Зато их внимание привлекла папка, лежавшая в верхнем ящике письменного стола.
На папке стояло название, выведенное от руки: «Не-птицы».
Жулики уставились на эту надпись во все глаза. Дрожащими руками Жуль размотал завязки и раскрыл папку.
Внутри обнаружилось несколько листов с машинописным текстом. Щурясь и едва ли не возя носами по листам, жулики не без труда прочитали то, что на поверку оказалось законспектированными разговорами кого-то по имени Фью Фартинг с теми, кого автор текста называл очевидцами. В каждом из этих разговоров очевидцы утверждали, будто видели странных носатых джентльменов и дам. А кто-то и вовсе заверял, что мимо его окон якобы пронесся трамвайный вагон – при этом указанный очевидец добавил, что живет на седьмом этаже и никаких трамваев там отродясь не бывало.
Также в папке лежало несколько фотокарточек. На них мало что можно было разобрать – лишь темные фигуры с расплывающимися, засвеченными вспышкой лицами.
– Ничего не видно… – прошептала Жули, перебирая фотокарточки. – Слишком темно…
– Вообще-то у нас не очень много времени, чтобы все рассматривать, – напомнил Жуль. – Она может вернуться в любую минуту, а нам еще нужно найти то, за чем мы пришли.
Жулик закрыл папку.
– Нужно взять ее с собой, – сказала Жули.
– Мы не можем, – ответил Жуль. – Она не должна знать, что мы здесь были, помнишь?
– Помню, – буркнула Жули, оглядевшись по сторонам. И тут же будто бы забыла о странном содержимом таинственной папки. – Ух ты!
У занавешенного окна гостиной стояла какая-то оптическая система на треноге: толстая бронзовая труба, под ней еще труба – чуть тоньше, линзы, окуляры, множество винтов и рычагов; к нижней трубе была подведена горелка с фитилем.
– А это еще что такое? – удивился Жуль.
– Телескоп? – предположила Жули.
– Зачем ей телескоп? Чтобы наблюдать за всеми?
– Возможно… Давай проверим, куда он направлен…
Жули отодвинула штору на окне и прильнула к окуляру главной трубы.
– Видишь что-то? – взволнованно поинтересовался Жуль.
– Только снег. Эта штука не просвечивает через него. А что, если…
Не успел Жуль ничего сказать или сделать, как Жули опрометью ринулась на кухню. Вернулась она с коробком спичек.
– Свет! – возмущенно воскликнул Жуль. – А вдруг заметят!
– Придется рискнуть, – сказала Жули и чиркнула спичкой. После чего поднесла огонек к фитилю, и горелка зажглась. В тот же миг из нижней трубы вырвался тонкий рыжий луч. Он прошил окно, вонзившись в метель, как спица.