Пучай-Река да Калинов мост
Шрифт:
– Да!
– и он свистнул, подзывая Серко.
Серко подошёл к жеребцу Тугарина, и они ткнулись мордами - поздоровались или познакомились?
– Отдохнёшь принц или в путь?
– спросил Тугарин
– Потом отдохну, едем!
Мы ехали шагом, наши кони шли рядом.
Тугарин взглядывал на меня, словно собираясь о чём-то спросить.
– Спрашивай!
– не утерпел я
– Дозволь, Роман свет Григорьевич, просить руки твоей дочери?
– Тугарин-Младший внимательно
Он меня ошарашил?! Не то слово! Я, наверное, впал в состояние ступора, даже Серко прянул ушами и, поворотив морду, косил на меня глазом.
– Ты коноплю нюхал, Тугарин?
– Так тебе разве не сказали в Тридевятом?
Я лихорадочно соображал, вспоминая кого и куда трахал в Тридесятом.
– Царевна-Лягушка родила тебе дочь. Ты разве не знал, принц?
– Так, аа ... как же Иван-Царевич? Он же вроде стрелу пускал?
– спросил я совершенно невпопад, на что Серко уже откровенно фыркнул!
Тугарин-Младший тоже заулыбался.
– Я сватался к Забаве, но она только тобою бредила, принц.
Я встрепенулся - А давно Забаву похитили?
– Полная луна и шесть дён прошло, как - ответил он
– Так что ответишь, принц?
– видя, что я молчу, снова обратился он ко мне
– Тугарин, дружище, дай хоть на дочь взглянуть сначала, что ж ты насел то на меня?
Тугарин улыбнулся и больше мы не говорили.
Тридесятое возникло перед моим взором, будто из-под земли выросло.
Без колдовства тут, явно, не обошлось!
Глава двенадцатая. Псих
На сей раз, нас, или меня, и ждали, и встречали.
Встречал лично Карла!
Когда я спешился, подъехав к воротам, он пошёл ко мне, улыбаясь и протягивая для приветствия обе руки.
Я с удивлением смотрел на Карлу: бороду он сбрил и подрос на пару вершков*, ибо был теперь одного со мной роста!
Мы обнялись, похлопывая друг друга по плечам.
И я не удержался - Карла Петрович, а борода то как же?
– Эээх принц!
– Карла закручинился - Что толку с неё, если Забаву я не уберёг - его глаза потускнели и весь он как-то сник и ужался.
– Но ты вырос, Карла Петрович?!
– Да принц, и сам удивлён немало. Ну, с дороги в баньку? Тугарин, возьми коня у принца, да отведи в денник, пусть отдохнёт.
Тугарин уводил Серко под уздцы и тут я вспомнил - Карла Петрович, а не сделаешь ли доброе дело для моего коника? Не найдётся ли в твоём табуне кобылка для Серко? А то казус у нас приключился: поимел я его кобылку в Тридевятом, а она и обратись девушкой ...
– Ох и охотник ты до девушек, принц! - Карла качал головой и улыбался - Найдётся кобылка для Серко, не переживай. А вот скажи-ка мне - он приблизил лицо к моему и произнёс вполголоса - трахнешь мою Шемаханскую?
– его глаза хитро блеснули - Дашь на дашь, так сказать.
Хоть и были свежи воспоминания о прошлых моих похождениях, но я всё же опешил.
– Прииинц!
– Карла тронул мою руку - Уважь, дружище! Ну заводит меня до исступления, когда Шемаханская трахается на моих глазах с незнакомцем!
– Да какой же я незнакомец, Карла Петрович? Ведь все во дворце у тебя помнят меня!
– Что ты, что ты!
– Карла всплеснул руками - Тебя помнят только Людмила да Царевна-Лягушка, да и то потому, что понесла от тебя и родила дочь.
– Вот кааак. А ты, значит, будешь смотреть, как я ... как мы ...
– Вот и славно! Отдохнёшь с дороги или сразу в баньку?
– В баньку, конечно
– Ну, ступай принц. Людмила принесёт чистое бельё, а твою одёжку выстирает. Если захочешь её, не стесняйся, банник проказничать не станет. Пойду Людмиле скажу, то-то рада будет бабёнка.
Он пошёл к домику Людмилы и Руслана, а я в баньку.
Банник не забыл меня и даже очень обрадовался
– Большая тебе благодарность принц!
– он высунул свою бородёнку из-под полка - За братца моего непутёвого
– Каак?
– удивился я - Откуда ж ты знаешь то об этом? Ведь и трёх дён не прошло ещё!
– Ээээ, принц!
– он прятал улыбку в бороду - Да мы уж с братцем и встретились, и всплакнули, и поговорили, и тебя перед Родом славили.
Скрипнула дверь в предбаннике
– Кого это там принесло?
– банник выскочил из-под полка и к двери
Мне почему-то стало неловко перед ним
В дверь стукнули три раза
– Людмила!
– похоже банник видел сквозь стены - А ты чего
здеся забыла, жена мужняя?
Дверь приоткрылась, и я увидел Людмилу.
Она нисколько не изменилась: всё та же красота зрелой женщины, сочные губы и пышная грудь.
Увидев меня, она замерла и побледнела, и мне показалось, что сейчас лишится чувств.
– Людмила!
– она пала в мои объятия ...
– Ты уж извини, банник, она меня помоет
Банник без лишних слов спрятался под полок.
Людмила тёрла меня мочалкой, ополаскивала, хлестала веником, ластилась и мы не удержались, забыв про банника!
Я лежал на полке, раздвинув ноги, она стояла надо мной на коленях, попой к моему лицу: я сосал её возбудившийся клитор, а она сосала мой возбудившийся член. В этой позе мы оба и кончили ...
– Отдохни Роман Григорьевич, я постираю твою одёжку
Я распахнул дверь и лёг на лавочку в предбаннике.