Пугачев Победитель
Шрифт:
И Москве был назначенный «анпиратором» военный |убернатор — яицкий казак Анисим Рябошапка, Ф1 пенник Голобородек и их ставленник, человек I е немолодой и растративший свое здоровье в и»дах «на турку» и «на пруссака». Попав на 1'пкое и ответственное место губернатора столицы
из атаманов глухого казачьего хутора на Яике, Ани сим чувствовал себя, как рыба, выдернутая из воды и выброшенная на песок. Будучи совершенно неграмот ным, он безнадежно запутался в делах и, сознавая свою несостоятельность, топил тревогу в пьянстве и разврате, как это делали, впрочем, и все остальные «сановники», кроме Мышкина-Мышецкого. Весть о начавшихся беспорядках застигла Рябошапку во время пира в доме богатого торговца Сеньчукова, старообрядца из «пафнутьевского согласия». Еле держась на ногах, Рябошапка кинулся в казармы пехотного Бутырского полка в Хамовниках. Поднятые по тревоге бутырцы стали лениво строиться на дворе. Половины командиров и рядовых на месте не было. С трудом разысканный в одном из соседних «царевых кабаков» командир полка, бывший мясник из Калуги, с трудом понимал, что от него требуется,' Когда полк кое-как выстроился, Анисим Рябошапка заплетающимся языком сообщил, что «государевы лиходеи подбили москвичей на бунт против его царского величества», и что бунтовщики вздумали резать верных слуг государевых, помогших ему добыть царство.
Из рядов солдат послышались голоса, спрашивавшие, кого бьет и режет народ?
Храбрых башкиров да киргизов!—ответил Ря бошапка.
Солдатские ряды заколыхались... Вдруг кто-то крикнул:
Ничто! Так им, сволочам, и надо!
Они — верные слуги государевы! — заорал, как ужаленный Рабошапка.
Нехристи! Волки лютые! Зверье муходанское! Падаль жрут, как псы, а туда же — «верные слуги»! 1
Кто там смеет? — завопил Рябошапка.—Взять его! Капралы! Арештовать! Забить в колодки!
Кто-то из офицеров кинулся в толпу солдат, рассыпая удары направо и налево. Линия сломалась и
Книга третья. Глава 6
—===========================================
шн пулась. Ворвавшийся в ряды офицер схватил первого подвернувшегося под руку солдата. Тот выпустил и i рук ружье и, пытаясь вырваться, закричал. В то Htr мгновенье офицер повис на солдатских штыках. I' I цы дрогнули, смешались и сорвались с места, още- ппшвшись штыками. Полковой командир из мясников Пып сбит с ног ударом окованного медью приклада и добит штыками.
Бей начальство! — орали солдаты.— Будет! До- и.но! Поизмывались над нашим братом, ироды!
Из рядов бежали выборные капралы и сержанты и • у I ice падали под ударами сразу освирепевших солдат.
Бей кашеедов! Обворовывают нашего брата! Бей и,у шнов!— кричали солдаты.
Притиснутый к стене Рябошапка, бледный, как ВМгрть, взывал к расходившимся солдатам:
Голубчики! Родные! Православные!
Поднялся злорадный хохот:
Да ты сам давно ли в православные записался, /|м|и>моляк уральский! А кто вчера нашего брата •ионотниками» да «табашниками» крестил да на гоб- Мйк iy сажал за самую малость? А кто сичай только в иициту нехристей, которые конину жрут, псиною запутывают, звал супротив православных?
с Рябошанки сбили казацкую шапку, сорвали саб- чк. Юму плевали в одутловатое лицо, но, однако, Пощадили. Только накостыляли шею и, улюлюкая, Щннвали со двора.
Ность о происходящих в казармах беспорядках Мигом разнеслась по окрестным кварталам, и толпа Иывлтслей, привлеченных любопытством, нахлынула и казармы.
Надоть Костромской полк оповестить! А то как fin начальство не подняло их против нас! — сообразил ф*. I дат, который и подал сигнал к беспорядкам, воткнув штык в грудь офицера.— Сережка, Васька! Из-за I почалось, вы и хлопочите! Айда к костромичам, к а жите: так, мол, и так, и все протчее...
Убеждать Костромской полк не выступать против бутырцев долго не пришлось: в казармах этого полка тоже началось избиение и изгнание выборных офицеров.
Разнесся неведомо откуда слух, что имеющий ружья, отборный киргизский конный полк, раскварти рованный в здании бывшей суконной фабрики братьев Томилиных, собирается на поднявшихся москвичей.
Ну, нет, этого не будет! Не позволим! — решили бутырцы и костромичи.
Захватив ружья и боевые припасы, они двинулись к суконной фабрике. По пути к ним пристало несколь ко сот безработных суконщиков. Киргизы заперлись на фабрике и принялись палить по бутырцам. Бутыр цы отхлынули, оставив на месте несколько убитых.
Айда за пушками, ребята! На Оружейный Двор! В Арсенал!
До Арсенала бунтующие не добрались, но подбили стоявший в Хамовниках артиллерийский дивизион и притащили пушки. При первых же выстрелах киргизы вылетели со двора фабрики в конном строю, с пиками наперевес, но наткнулись на загораживавшие им дорогу завалы, откуда бутырцы и суконщики осыпали их пулями. Оказавшись меж двух огней, перетрусив шие степняки стали подымать руки и кричать, что сдаются. Но озлобление против них было так велико, что предложение сдаться было встречено смехом Снова затрещали ружья, забухали пушки. Доведенные до отчаяния киргизы еще два раза пытались пробиться. Нескольким богатырям удалось каким-то чудом выскочить и бежать. Остальные были зверски перебиты.
Восстание, как пожар, перекидывалось с одной части города в другую. К вечеру им была охвачена почти вся Москва. Только Кремль продолжал держаться, притаившись, и туда стягивались все, имев шие какое-либо отношение к новому правительству.
Военный губернатор Анисим Рябошапка бесследно пропал. Скрылось и множество пугачевских офицеров, Из четырех казачьих полков только один, Чугуевский, успел втянуться в Кремль, но без пушек. Стоявший около Чудова монастыря Валуйский полк всполошил- | л п решил выйти из города. Захватив свою артиллерии", этот полк направился по дороге на Раздольное, Чтобы присоединиться к тем войсковым частям, которые уже собрались вокруг отсутствующего «анпиратора» Старобельцы, потерявшие связь с товарищами, не до1го думая, бежали из негостеприимной Москвы, и оренбуржцы остались в столице и, мало-помалу hi пинались в начавшийся грабеж казенных зданий н вкладов. С началом ночи бунтующие завладели огромными интендантскими складами и недавно собранными запасами спирта.
Кще в самом начале беспорядков князь Мышкин- Мшиецкий настаивал на необходимости немедленно пометить о случившемся «анпиратора» и вызвать его и Москву в надежде, что его личное присутствие повлияет на расходившихся москвичей. Но на этот ри |умный совет не обратили внимания, вероятнее in | и», вследствие общей растерянности. Только к пому ночи, когда бунтом был охвачен уже весь город, Мпшецкому удалось отправить с извещением о случившемся нескольких гонцов, одного вслед за другим. И рные двое так и не выбрались из города, почему— im 1алось неизвестным. Но остальные сделали свое дело, и «анпиратор», загулявший в Раздольном, получи I поднявшую его на ноги весть.
На второй день восстания с утра волнение, охва- iiuiiiiee столицу, как будто пошло на убыль. Кстати рм Iнесся слух, что «анпиратор» с несметными силами у же подходит к Москве, поклявшись не оставить от вен камня на камне. Бушевавшие вчера обыватели
I иш прятать концы в воду. Бутырцы и костромичи
присоединившимися к ним арзамасцами и серпухов- пимп порешили выбрать новое начальство и отправить имбирных к грозному «Петру Федоровичу» с повинной и с шявлением, что «вся причина — нехристи, мухо- «дная нация», да воры-грабители начальнички, сущие вороги его пресветлого величества. Однако едва новое начальство принялось водворять в казармах порядок и переписывать зачинщиков, солдатская масса опять пришла в ярость, и опять начались убийства. К тому же по городу разнеслась весть, что на рассвете какой- то Терентий Рыжих, по одним слухам из секты «(бегунов», по другим — из недавно зародившейся секты таинственных «духомолов», пробравшись к часовне Иверской Божьей Матери, бросил булыжник в икону и повредил ей лик. Изувер был тут же растерзан, а труп его сожжен на площади перед часовней. Но в народе заговорили, что из очей Богородицы Иверской полились слезы. Всюду толковали, что у убитого Рыжих были сообщники среди собравшихся в Кремле яицких казаков, и Москва снова встала на дыбы, как разъяренная медведица. Все попавшие в руки восставших пушки — а их было немало — были притащены к Кремлю. На ближайших улицах появились наскоро сооруженные завалы. Кремль оказался в осаде.