Пугачев Победитель
Шрифт:
На поединок, значит, вызвал? Ну, дальше! Нюжли забил?
На пистолетах дрались, возле Дрездена. Город такой в Саксонии...
Пугачев кивнул, вспомнив, что о Дрездене ему приходилось слышать в дни Семилетней войны.
Ну, и схитрил немец. Не по правилам дрался: раньше сроку выпалил.
Пугачев притворно сочувственно вздохнул.
А ты на бога не ропщи, присходительный! Как его святая воля. Сам знаешь: и в священном писании на сей счет сказано, что, мол, даже волосу не упасть. И все такое-.
Да я не ропщу!
А Сеньку твово выходим! Уж и горячка?! Ну, простудился парнишка, и больше никаких. Кровь ему из жилы пустит дохтур, и все пройдет... Женить его пора бы. Чего смотришь? Хошь, мы и невесту подыщем? Да ты не морщись! Ха-ха-ха! Я тебя наскрозь вижу! Знаю, что подумал: не подсунет ли, мол, одну из полюбовниц своих? Ха-ха-ха! И ничего подобного! Знаю, кому мною попорченных дур навязывать! Для Сеньки найдем девицу-раскрасавицу честного роду- племени, которая себя соблюла... От казны и приданое назначим! Хошь — землями, хошь — червончиками-ло- банчиками. Сейчас в нашей казне пусто да завтра будет густо: из Екатеринбурга караван уж поди вышедши_.
Тень прошла по лицу Пугачева.
Нужна деньга! То есть во как нужна! И что такое, право? Скажем, рублевик серебряный альбо червончик. Ни съесть его, ни тело грешное прикрыть, а поди — сила в нем какая..
– Большая сила!—согласился Мышкин.
Вот однова, скрываясь от моих ворогов, угодил и, помню, в острог. Был там старичок один. Да я, I I I ись, тебе рассказывал. Старенький старичок, лох- магий такой. Быдто апостольского звания. Ну, ума — штата. Все книжки, которые есть прочел... Мудрец да и только. Так вот, говорили и об этом. И он так говорит: злая, мол, выдумка — деньги, и надо так наделать, чтобы их не было вовсе. Ну, мне что-то не показалось. Как же, мол, так? А на что я тогда, скажем, сапоги куплю? Альбо овса для коня, платок дни девки? А он, старичок, так говорит: и надо, мол, | it к изделать, чтобы никто ни продавать, ни покупать m мог, а кто что сработает, то сдавал бы, скажем, и казну, а кому что нужно, тот пришел в склад и иыбирай, что требовается... Без денег, то есть... Кому что нужно. А для того взять да построить по всему царству чихаузы и там все хранить, до нужды. А дома ничего лишнего чтобы не было...
А ты ему что?
Пугачев загрохотал.
А я ему так: здорово придумано! А только не дни русского царства! У нас только заведи чихауз, ни разе что стен не украдут, а все остальное, то есть нк то разворуют! Ха-ха-ха! Да и что за удобство? Миг, скажем, я на хуторе живу. Ну, в пьяном виде
один сапог. Тут как быть? Поезжай, скажем
мредь зимы к начальству да проси квиток выдать на ндин сапог? Ну, ладно. Вот, получил один сапог, /(омой вернулся, а на другой день кум прет: получай, мои, друже, твой сапог потерянный! У барбоски дво-
о отбил! Ну, и должон я с этим найденным
ом опять по начальству с докладом ходить? Так,
ним и так, примайте один сапог, а какой—сами нмпирайте! Xa-xa-xa... Так заколол, говоришь, саксо- Ntm ткоего старшенького?
Застрелил, а не заколол,— поправил Мышкин.
В Сеньку был лицом? — допытывался Пугачев.
— Н-нет! Семен сероглазый и волос русый, а тот в матку вышел, не то, что смуглый совсем, а все же_. Ну, а теперь давай поговорим о делах!
И в этот, и в последовавшие за этим дни у канцлера было работы больше, чем раньше, и ему удавалось только урывками посидеть у ложа опасно заболевшего, горевшего огнем сына.
Москва все еще не успокаивалась, и почти каждый день вспыхивали беспорядки. Чернь, почувствовав слабость власти и собственную безнаказанность, продолжала бесчинствовать. Почти все казенные склады продовольствия, амуниция и боевых припасов были разграблены. Мало уцелело и домов новой, пугачевской знати. С таким трудом сбитые Минеевым молодые полки пехоты и регулярной кавалерии уцелели, но растаяли наполовину, потому что множество солдат разбежалось. Ходил слух, что иные, боясь наказания и не веря дарованному «анпиратором» прощению и забвению прегрешений, направились на север к засевшим в Питере царицыным генералам. Другие сбежали к Полуботку или забились в разные трущобы. Весть о московском погроме расплывалась по владениям «анпиратора», как волны от брошенного в пруд камня: камень уж потонул, а круги бегут, бегут... В то время, когда в Москве уже будто бы восстановилось спокойствие, беспорядки продолжали вспыхивать в разных городах и селах, все дальше и дальше от первопрестольной. В Рязани население, выведенное из терпения поборами новых властей, убило воеводу и всех новых чиновников и выгнало из города небольшой гарнизон, причем были перебиты все инородцы. Во Владимире во время начавшихся беспорядков появилась таинственная «инокиня Мария», дававшая понять, что она — бывшая императрица Екатерина, и несколько дней город был под властью ее приверженцев, пока «инокиню» не застрелил прятавшийся среди жителей местный пугачевский воевода Сибиряков. В Тулу и в Курск весть о московских событиях пришла в виде сообщения, что «анпиратор» убит восставшими солдатами, которые будто бы поса- дили на его место какого-то атамана Златопера. Туляки ограничились длившимся три или четыре дня грабежом казенных и демидовских оружейных заво- 'н hi и винных складов, а куряне объявили себя независимыми от Москвы и во главе управления постави- 1И почему-то местного протодьякона с кругом из диннадцати выборных старшин.
Когда Москву можно было считать уже утихоми- рившейся, пришлось восстанавливать нарушенный порядок в других городах. По настоянию москвичей Цек)ду были разосланы гонцы с оповещением, что *но нресветлое величество» порешил созвать Вели- кий Земский Собор и что все должны заняться и 1(|ранием и присылкой в Москву к Пасхе своих представителей. В грамотах, содержавших наставле- ии<\ как производить выборы, оказалось много неясное I ей, да и самим грамотам темный люд верил плохо, опасаясь какого-нибудь подвоха. Кое-где сей- Ц|ц же приступили к выборам, и из-за этого пошли Побоища.
Нести о происшедшем в Москве достигли Петербур- ш Киева, Астрахани, буйного Яика, Архангельска, понеслись в Сибирь, через польскую границу, вызывая не «де вполне понятное внимание. Первым на события
шалея Полуботок: его гайдамаки и сердюки ковар-
|ю напали на содержавшиеся по договору в главных Городах Малой России московские гарнизоны, пыта- «| I. уничтожить их. Небольшой пехотный гарнизон и Нелой Церкви был взят измором и капитулировал, in п окорив себе право свободно уйти в московские Пределы. Но вслед за сдачей оружия пришедшие
1елую Церковь красножупанные гайдамаки выре- 411 пи всех москалей. В Киеве несколько дней шли Ниитки, но тамошнему гарнизону удалось разгро- lnn. набросившихся на него сердюков и удержать |Н»род в своих руках.
Отовсюду в Москву неслись гонцы от местных властей то с просьбой о присылке подкреплений, то с требованием указаний, то с мольбой о снабжении оружием и боевыми припасами или о присылке денег. Положение все запутывалось и на улучшение надежд было мало. Сознавал это и сам «анпиратор», но следуя примеру утопающего, который хватается за соломинку, он ухватился за надежду разрешить все затруднения при помощи двух с половиной или трех миллионов рублей серебром и золотом, шедших караваном из Екатеринбурга с тамошнего монетного двора.
— С деньгами все достать можно будет! — твердил он.—А чуть Чусовая да Кама, да Белая тронутся, понавезут в Москву с уральских заводов демидовских да строгановских серебра в чушках да меди столько, что я все московские улицы медью вымощу, а крыши их серебром покрою!
Но караван из Екатеринбурга запаздывал и запаздывал, а в Москве с каждым днем все острее сказывался недостаток в монете. Уж не говоря о золоте и серебре, которых давно никто не видал, из обращения с непостижимой быстротой стала исчезать и медь.