Пуговка для олигарха
Шрифт:
Она покосилась на Глеба. Он вёл машину, глядя прямо перед собой. Его глаза были скрыты солнечными очками.
— И теперь я понимаю, почему ты перешёл со мной на «ты», — прибавила Надя.
— Я рад, что ты прояснила для себя этот вопрос.
Надя смотрела на его профиль, чётко выделявшийся на фоне светлого окна. Прямой нос, поджатые губы, стильная чёрная щетина на подбородке и челюстях. Наверное, мягкая на ощупь. Вот бы потрогать…
— А почему ты переехал в московскую квартиру? Из-за меня?
Машина
— Чёрт, Надя! Хватит мне душу мотать! — Он понизил тон: — Прости за слова, которые я тебе сказал, — и сегодня, про беспорядочный выбор, и раньше, когда интересовался твоей личной жизнью. Она меня не касается. Ты взрослая девушка и сама решаешь, как поступать и с кем встречаться. Всё что ты делаешь — это нормально. Правда. Я тебя не осуждаю и отлично понимаю Юсуфа.
Он хотел добавить что-то ещё, но досадливо прикусил губу. Воздух между ними словно заискрился. Надя ощутила, что её подхватывает мощная волна внезапного прозрения. Она догадалась о его чувствах, о его смятении и тревоге. Вопросов больше не осталось, всё встало на свои места: он нравился ей, она нравилась ему.
— Значит, из-за меня, — прошептала она, не в силах сдержать глупую улыбку.
— Да, из-за тебя. Нам лучше пожить на разных территориях. Потому что когда мы рядом — между нами что-то происходит, и я не могу это контролировать. А за ошибку придётся дорого заплатить. Нам обоим.
Кристина, дочь умершей на дороге женщины, безумно походила на мать: такой же вздёрнутый нос и выцветшие глаза, такое же красное, в прожилках, одутловатое лицо. Надя повидала пьяниц в своей жизни, чтобы догадаться о пристрастиях Кристины.
Они сидели в неухоженной квартирке на пятом этаже. Злое солнце светило в окна без тюля и штор, беспощадно обжигая руки и ноги. После прохлады автомобиля Надя мгновенно вспотела и завидовала Глебу, который в строгом костюме-тройке ухитрялся выглядеть свежим и собранным. Среди ветхой мебели, засаленных покрывал и груды пустых бутылок он казался инопланетным существом, случайно занесённым на землю.
— Кристина, в прошлый раз я рассказывал вам о Наде. Она последняя, кто видел вашу мать.
— Да-да, я помню. Она единственная вышла из машины, чтобы проверить, кого они там сбили.
— Я не для этого вышла, — возразила Надя. — Я просто увидела, что ваша мама пошевелилась, и побежала помочь.
— А что же твой дружок не побежал?
— Он очень испугался. Он таджик, без гражданства, а на родине у него четыре сестры, которым он отсылает деньги. Они ещё маленькие, и полностью зависят от брата. Отца у них нет.
— Ой, вот только не надо меня жалобить! Знаем мы этих гастеров — хитрые и жадные, как крысы. Позанимали тут самые хлебные места, нормальным людям некуда приткнуться.
Надя глубоко вдохнула горячий
— Я приношу вам глубокие соболезнования по поводу смерти вашей матери. Это огромная трагедия, и я прошу у вас прощения, хотя понимаю, что такое простить нельзя. Я надеюсь, вы примете компенсацию от Юсуфа.
— Откупиться хотите?
— Не откупиться, а искупить, — ответил Глеб.
— Десять миллионов.
— Вы же понимаете, что это невозможно.
— Ничего я не понимаю! Или десять миллионов, или ваш таджик поедет в колонию!
— Поймите, при всём желании он не сможет выплатить вам такую сумму. Он рабочий человек, вынужденный содержать большую семью.
— Ага, рабочий! Не надо мне заливать! Эта машина, на которой он сбил мою мать, — сколько она стоит? Не думайте, что нарвались на лохушку. Я узнавала, такая машина стоит семь миллионов рублей! Откуда у бедного человека такая тачка?
— Он взял её без спросу у хозяина, на которого работает.
— А, так он ещё и угонщик! — злорадно воскликнула Кристина.
Глеб всё так же доброжелательно ответил:
— Хозяин не имеет претензий к работнику. Я уполномочен предложить вам миллион рублей.
— Всего один? За смерть любимой мамы?
— Я сожалею, но это окончательная сумма.
— Ладно, — сдалась Кристина, — с паршивой овцы хоть шерсти клок. Но я пойду на передачу! Мне вчера позвонили и пригласили на телевидение. Они снимают про то, как пьяные мажоры убивают на дорогах людей.
— Юсуф не был пьян, и он не мажор.
— А мне без разницы! Они обещали заплатить.
— Хорошо, — вежливо сказал Глеб. — Я обсужу сложившуюся ситуацию со своим клиентом и дам вам знать о времени подписания мирового соглашения.
— Уж постарайтесь, — ехидно ответила Кристина. — И не тяните, а то передумаю.
Обратно ехали в тишине. Надя вспоминала разговор с дочерью погибшей и убеждала себя, что Кристина права, а они с Юсуфом должны молча сносить оскорбления. Наверное, так и заключаются юридические сделки. Кольнула острая жалость к Глебу. Однажды он сказал: «Я не защищаю воров, бандитов и убийц», а теперь был вынужден защищать виновника смертельного ДТП.
Он остановился у дома. Надя расстегнула ремень и спросила:
— Мы больше не увидимся?
Глеб отвернулся. Смотрел на крыльцо с колоннами несколько секунд, а Надя смотрела на абрис его щеки и уха.
— Думаю, что нет, — наконец ответил он, поворачиваясь к ней и снимая солнечные очки.
— Никогда?
Он не отводил от неё бархатных карих глаз. Скользил взглядом по лицу, волосам и телу, словно пытался впитать её образ на веки вечные. А у неё от этого откровенного мужского взгляда перехватывало дыхание.