Пуговка для олигарха

Володина Таня

— Нина, подавай горячее, — распорядилась Полина.

— Ужинайте без меня, я не голоден, — сказал Глеб.

Он поднялся к себе в спальню. Надо бы поработать, Марта прислала целый список срочных вопросов, но у него не было ни сил, ни желания разбираться с рабочими делами. Этот день его вымотал. Он разделся, кинул одежду на пол и пошёл в душ. Включил настолько горячую воду, какую мог вытерпеть, и встал под обжигающие струи.

Девчонку нужно отправить обратно в деревню — и как можно скорей. Зачем она связалась с Юсуфом совершенно непонятно. Какая-то внезапная и необъяснимая страсть. Поехала ночью в отель, согласилась на близость, защищала от несправедливых подозрений. К сожалению, раньше, чем будет заключено

мировое соглашение, расстаться с Надеждой не получится — следователи её не отпустят. А это как минимум неделя. Или ещё дольше, если договориться не удастся и придётся ждать суда. Надя — единственный свидетель, тем более, она пыталась помочь пострадавшей. Этот поступок и то, что Юсуф всё же остановился после аварии, могли смягчить наказание.

Он упёрся ладонями в мокрую стену и опустил голову. Вода била по затылку.

Уехать, что ли, в московскую квартиру? Пожить одному, пока всё не закончится? Он не сможет находиться с ней на одной территории. Его раздирали чувства — противоречивые, разрушительные, постыдные. Фактически он признался ей в любви. Женатый мужчина — племяннице жены! Каких ещё глупостей он мог натворить? Накинуться на неё с претензиями на глазах жены и сына? Сделать её тайной любовницей? Освободить Юсуфа из-под стражи и вызвать на дуэль?

Он больше не доверял ни своей выдержке, ни здравому смыслу.

Когда он влюбился в Полину, его так не крыло. Ему было двадцать, когда он познакомился с ней на стажировке в адвокатской конторе Марка Карловича. Старик загружал его работой выше крыши. Иногда приходилось ночевать в офисе на диванчике для посетителей, но молодость брала своё. Он влюбился в личную помощницу Марка Карловича — невероятно красивую и женственную Поленьку. Они встречались несколько месяцев, прежде чем он узнал, что ей двадцать семь лет, и она в одиночку воспитывает девятилетнего сына. До этого Глеб думал, что они с Полиной ровесники. Когда через пять лет Полина забеременела, он позвал её замуж. К тому времени он закончил университет и уверенно стоял на ногах. Хотелось семью и детей, хотелось стать другом неприкаянному подростку, не знавшему отцовской заботы. К сожалению, беременность прервалась, брак оказался не самым счастливым, а с сыном Полина придерживалась принципа «Воспитание — это насилие над личностью». Глеб ничего не мог поделать. Он нашёл отдушину в карьере. Марк Карлович, видя рвение и неутомимость молодого юриста, предложил ему партнёрство, а позже продал свою долю и с чувством выполненного долга ушёл на пенсию. К тридцати пяти годам Глеб добился всего, о чём мечтал, кроме самого главного, — у него не было детей. Они с Полиной пробовали снова и снова, но их преследовали неудачи. После бесчисленных выкидышей Глеб отчаялся. Они с женой стремительно отдалялись друг от друга, супружество превратилось в пустую золочёную скорлупку. Он уже не видел смысла его сохранять.

А потом, словно мало ему было проблем, в его жизни появилась Надя.

Глеб застонал и добавил горячей воды. Жгло снаружи, жгло изнутри.

Глава 26. Что ты делаешь?

Как мужчина… Как мужчина… Как мужчина…

Он задавал ей вопросы не как адвокат, а как мужчина. Его интересовали очень личные, интимные подробности её жизни, и он не считал нужным скрывать свой интерес. Его грубоватая откровенность шокировала и смущала. И будоражила желания, которые из смутных мечтаний вдруг оформились в чёткое и глубокое понимание собственных чувств.

Да только поздно.

Она снова плакала, жалела себя, Глеба, Юсуфа, Любашу — всех, кто совершал в этой жизни непоправимые ошибки.

На завтрак Глеб не пришёл. За столом сидели Рафаэль и тётя Поля — оба с кислыми лицами. У неё под глазами залегли синеватые тени, а волосы не блестели, как обычно, а уныло свисали вдоль немолодого лица. Белокурость выглядела

как седина. Конечно, несчастье с сыном кого угодно подкосит. Надя не сомневалась, что Рафаэль рассказал матери правду про аварию. Надеялась только, что утаил историю в клубе. Не мог же взрослый двадцатичетырёхлетний мужчина докладывать матери обо всех своих любовных приключениях?

Надя села за стол, и Нина тут же поставила перед ней тарелку серой комковатой каши. Похоже, овсянка на воде без соли и сахара. Надя ковырнула её ложкой и поняла, что аппетита нет.

— Ты не забыла выпить таблетку? — спросила тётя.

— Нет.

Сегодня она вовремя увидела коробочку с таблетками на тумбочке у кровати и вспомнила о назначении врача.

— А когда у тебя женские дела начнутся? — спросила тётя с непроницаемым выражением лица.

— А? — Надя покосилась на Рафаэля, который уткнулся взглядом в планшет. — Какие дела?

— Женские, — жёстко повторила тётя. — Надя, не витай в облаках. Соберись!

— Не знаю… Через несколько дней, наверное. Я точно не помню.

— Через сколько конкретно?

— Через… пять?

Она не была уверена, но приблизительный срок помнила. Только зачем тёте сдалась эта информация? И почему нельзя спросить наедине, если это важно?

— Хорошо. Если не начнутся — скажешь мне, я отвезу тебя к врачу.

— Но зачем?

— Затем, что предохраняться надо, — отрезала тётя.

Надя вспыхнула. Загорелись уши, щёки и даже шея. Тётя всё знала!

— Но я… Разве Рафаэль… Он не… — она не могла сформулировать вопрос. Стыд жаркой волной прокатился по телу. — Он сказал, чтобы я не волновалась. Он меня обманул?

— Рафик, — позвала тётя, — ответь на вопрос Нади.

Он поднял голову:

— Да не знаю я, что ответить. Я плохо помню, что произошло. Надеюсь, пронесёт.

— Надеешься? — вырвалось у Нади. — Как ты мог?!

— Ой, только не строй из себя святую, — оборвал он. — Можно подумать, ты этого не хотела. Так что расслабься и не кипишуй раньше времени. Может, ничего страшного и не случится. А если возникнут проблемы, мамуля тебе поможет. Да, мамуль?

— Конечно, помогу, — ответила тётя Поля. — Можете ни о чём не беспокоиться, детки, мамуля о вас позаботится. У мамули же других хлопот нет.

Прозвучало это зловеще.

* * *

Она ощущала себя совершенно разбитой. Рафаэль уехал на учёбу на маршрутке (джип после экспертизы ещё не вернули), тётя Поля отправилась по своим делам, и даже Нина куда-то исчезла. Надя осталась в большом доме в одиночестве.

Она прошлась по гостиной, заглянула в каждое зеркало, потопталась босыми ногами по шкуре зебры, подошла к роялю. Села на кожаный крутящийся стул и осторожно открыла крышку. Сердце забилось сильнее. Она занесла руку над клавишами, но не осмелились по ним ударить. Ей казалось, только хозяин имеет право трогать инструмент и извлекать из него звуки. Она наклонилась и коснулась прохладных клавиш щекой. От них исходил тонкий, едва уловимый, но очень приятный аромат.

Потом поднялась на второй этаж. Её привлекала четвёртая комната. Она положила руку на блестящую металлическую ручку и провернула её. Дверь распахнулась, и Надя попала в сказку. Голубые стены с золотыми звёздами, голубые шторы, белая мебель, а в центре комнаты — детская кроватка с кружевным балдахином. У стены — пеленальный столик, кресло для кормления и пушистая овечка-качалка — такая милая и забавная, что Надя не удержалась и погладила её по голове. От сквозняка качнулись игрушки, подвешенные над кроваткой, — слоники, жирафы и зебры. Раздался тихий мелодичный звук. Надя вздрогнула и заглянула в кроватку, словно ожидала увидеть там малыша. Но там никого не было. Пустая колыбелька… Тетя не солгала, это не гостевая комната, а детская — для того, кого пока ещё нет на свете. Для будущего ребёнка, которого она родит любимому мужу.