Пулевое многоточие

Макеев Алексей Викторович

– Мерзавец! – заорал Подушкин, которого Гуров к тому времени уже выпустил из «тюрьмы». – Он мне одолжение делает, сука! Наверняка копии себе оставил! Я тебя в порошок сотру!

– Господин Трунин! – ледяным тоном ответил ему Велес. – Я делаю вам шаг навстречу. Протягиваю руку дружбы. А вы опять разжигаете огонь конфронтации! Это неконструктивно, поверьте. Если вас подначивает этот неудачник, выдающий себя за офицера милиции, то советую не обращать внимания на его провокации. Даю вам слово, с ним мы договоримся, и все пойдет как прежде…

– Ты меня за идиота держишь?! Ты, сволочь, наснимал картинок,

как я с твоими шлюхами кувыркаюсь, как я у тебя тут баблом сорю, а теперь надеешься, что все пойдет как прежде? Да я тебя уничтожу!

– Послушайте, господин Подушкин! – совсем мрачно заговорил Велес. – Я уж буду называть вас официально, ладно? Раз уж мы перешли на такой тон. Я вижу, вы не хотите мира. Отлично. Но тогда давайте сохраним хотя бы хорошую мину. Ведь на нас посторонние смотрят! Я согласен немедленно передать вам все записи, касающиеся вас, а затем любыми путями доставить вас в любое место, куда вы только пожелаете. Захотите остаться на судне и продолжить отдых – добро пожаловать. Нет – ради бога! Другого варианта у меня нет. Выбирайте!

Подушкин заморгал и беспомощно посмотрел на Гурова. Он впервые в жизни попал в ситуацию, когда ему так беспардонно диктовали свою волю. Да кто диктовал! Не начальство, а выскочка-авантюрист, который и вознесся на вершины только благодаря Подушкину и таким, как он, личностям. Подушкин чувствовал, что Велес хочет обмануть его еще раз, и из-за этого нервничал. Все его властные рычаги сейчас не действовали, и он невольно обратил свой взор на Гурова, которого до сих пор воспринимал только в качестве врага.

Гуров понял, что наступила решающая минута.

– Доверьтесь мне, – шепнул он Подушкину. – Дальше я буду вести переговоры.

Обернувшись к экрану, он сказал, глядя в каменное лицо Велеса:

– Нам нужно около получаса на сборы.

– А вы кто такой? – надменно спросил Велес. – Я разговариваю с господином Подушкиным.

– Сейчас вы разговариваете со мной, – невозмутимо ответил Гуров. – И не теряйте зря времени. Господин Подушкин согласен на ваши условия. Передача записей будет проходить в районе кормы на нижней палубе. Корма должна быть ярко освещена прожектором, и на ней не должно быть ни одного человека. Прочая часть нижней палубы должна быть без огней! На встречу придете вы один, господин Велес. Я вооружен, и если увижу еще кого-нибудь, то открою стрельбу без предупреждения. Пораскиньте мозгами, нужно ли это вам сейчас. Если увижу кого-то по дороге, также стреляю без предупреждения. Вы должны явиться на корму ровно в десять часов вечера. Мы появимся там в промежутке между десятью и четвертью одиннадцатого. Согласны вы или нет, я не спрашиваю. Других условий не будет.

– Ну потешься, потешься! – медленно произнес Велес, деревянно усмехаясь. – Я сделаю все по-твоему. Но это будет твоя последняя победа, ублюдок. Последнее слово останется за мной.

– Да, изложишь его суду, – спокойно сказал Гуров.

Закончив переговоры, он выдернул шнур телевизора, чтобы Велес больше не докучал ему, а затем принялся методично уничтожать одну за другой видеокамеры. На вопрос Подушкина, зачем он это делает, Гуров ответил:

– Считайте, что так я ему мщу за вас.

– Тоже мне месть! Вот если бы взорвать все это корыто со всеми ублюдками, которые на

нем находятся… – мечтательно прищурился он.

– Вас, конечно, исключаем? – вежливо подсказал Гуров.

– Безо всякого сомнения! – отрезал Подушкин. – Моя фигура слишком значительна, чтобы сопоставлять ее с кем попало. Уж не воображаете ли вы, что все люди равны?

– Ну что вы! Даже в тюрьме нет равенства, хотя казалось бы – тюрьма!

– Да что вы заладили – тюрьма, тюрьма! – разозлился Подушкин. – Меня это не касается, зарубите себе на носу! Налоги, проституция – на все это существуют соответствующие ведомства. Я просто отдыхал, понятно?

– Понятно. Интересно, а какое ведомство организует подобный отдых? – задумчиво спросил Гуров. – Не дадите адресок?

– Да пошел ты! – раздраженно сказал Подушкин, направляясь к бару. – Сначала организуй мне записи, которые этот подонок настрогал тут, а потом поговорим…

Он уже второй раз совал нос в бар, заявив, что должен снять стресс. Гурову очень не хотелось возиться с пьяным Подушкиным, но мешать ему он не стал – сейчас нужны были взаимопонимание и мир в команде.

Покончив с видеокамерами, Гуров отвел в сторону совсем загрустившую Машу и негромко предупредил:

– Отправляйся в ванную и распори платье!

– Чего?

– Придется плавать, – пояснил Гуров. – Тебе нужно будет быстро освободиться от платья. Твоя задача не дать утонуть этому жиртресту.

– А он не умеет плавать? – с ужасом спросила девушка.

– Не знаю. Думаю, что все-таки умеет. Хотя бы по-собачьи. Но у нас нет другого выхода.

– Почему нет?

– Потому что нас постараются прикончить раньше, чем мы дойдем до кормы, – объяснил Гуров, оглядываясь на Подушкина, который увлеченно дегустировал виски. – Думаю, план у них будет именно такой. Прикончат всех, но из разного оружия. То, из которого прикончат вас, вложат мне в руку, а потом представят дело так, будто пришлось пристрелить меня, как опасного террориста. Отдельные шероховатости сгладят высокие покровители. Таким образом разрешатся все неприятные вопросы. Что-то удастся спрятать, что-то просто замолчать…

– Ладно, я согласна, – тихо сказала девушка. – А куда нам плыть?

– Куда глаза глядят. Не знаю я куда. Понятно?

– Понятно, – вздохнула Маша и направилась в ванную.

Вернулась она через две минуты. Красивое платье было распорото по шву сверху донизу и слегка прихвачено импровизированным пояском.

– Я готова. Пошли, что ли?

– Пошли, – решительно произнес Гуров.

Он передернул затвор и мотнул головой, призывая Подушкина расстаться с бутылкой. Тот мрачно засопел, хлопнул себя по коленям и встал.

– Черт с вами, пошли! – сказал он. – Ну и выходной получился, мать вашу!

«Ты еще не все знаешь! – усмехнулся про себя Гуров. – Какая сдача норм ГТО!»

Они двинулись к дверям каюты – впереди Гуров, за ним – похожая на испуганную птицу Маша, и в самом конце покачивающийся Подушкин в широких брюках и расстегнутой на волосатой груди рубахе. Он бормотал себе под нос:

– Подумать только, все эти подонки сейчас отвязываются под музыку, в картишки перебрасываются, баб дерут, а я тут в компании чокнутого мента! Нет, с этим надо что-то делать! Нужна законодательная инициатива!