Пуля для бизнес-леди
Шрифт:
Тут же заглянула Нина:
— Элеонора Леопольдовна в приемной.
— Дай мне пять минут для разговора с Фофановым. Соедините.
Фофанов оказался на месте, он снял трубку и тут же на небольшом пульте у Нины в приемной зажглась красная лампочка — знак того, что госпожа генеральный директор с кем-то говорит по телефону и входить в её кабинет не следует.
— Анастасия, привет! — У Фофанова было неважное настроение, это чувствовалось по тону. — Мне сказали, что ты на даче и что телефона там нет. Хочешь, поручу нашим связистам,
— Ни в коем случае! — запротестовала Настя. — Не хочу, чтобы мне трезвонили на дачу. Это моя берлога, куда я время от времени ныряю.
Не объяснять же консервативному Фофанову, что все современные деловые люди пользуются мобильными телефонами. У нее, Насти, тоже есть такая игрушка с большой зоной действия. И номер её мобильного знают лишь несколько человек — Кушкин, например, Нина и Элеонора.
— Как прикажешь, Анастасия. А искал я тебя срочно вот почему… Один из крупных банков хочет купить нашу газету. Называют приличную сумму.
— Банк господина Сосновского? — уточнила насмешливо Настя.
— Допустим, у него другая фамилия, но ты угадала правильно — нечто древесное, деревянное…
Настя спросила:
— Чего же от меня ты хочешь, Юрий Борисович?
— Совета.
— Хотите потерять интересную работу, положение, наконец, уважение в журналистском мире — продавайтесь. Как только в руках банка окажется контрольный пакет акций, вас — тебя и твоих соратничков — выметут сраной метлой и поставят во главе газеты своих людей. Привести примеры?
— Не надо, — мрачно ответил Фофанов. — Не забывай, что ты мой советник, — не без иронии добавил он, — вот я и получил от тебя ценный совет. Спасибо.
— Пожалуйста. Еще совет и учти, пока бесплатно. Я знаю, что вам вечно денег не хватает… Сейчас у меня будет директор моего рекламного агентства Элеонора Леопольдовна Шендерович. Я поручу её людям собирать рекламу для вашей газеты — нам пятнадцать процентов, остальные ваши, меньше нам невыгодно ноги бить. А ты дай ей в придачу пять-шесть не обремененных комплексами девушек…
— Каких, каких? — изумился Фофанов.
— Таких..
Чтобы умели аппетитно попками вертеть, коленки показывать, и, что немаловажно, пять слов связать. Натравим их на фирмачей, коммерсантов, фирмы сейчас плодятся как грибы после дождя, и всем нужна реклама, а их основателям — известность. Каждой посули тоже пятнадцать процентов от реально поступивших денег…
— Не много ли? — засомневался Фофанов.
— Не жмотничай. Тебе известно, сколько сейчас стоят колготки, трусики и прочие причиндалы, без которых девицам не обойтись?
— Нет, — честно признался Фофанов.
— А ты у своей Ленки спроси. А то небось любуешься неё кружевными трусиками и даже не думаешь, где она на них деньги берет. Но это в шутку. А всерьез — девицы в лепешку разобьются, чтобы прилично подработать. Как говаривали большевики, материальная заинтересованность — великая сила.
— Большевики так не говорили, — засомневался Фофанов.
— Говорили, мы просто не слышали настоящих большевиков. Бухарина, к примеру. Или Рыкова… Но давай к делу. За рекламу принимайся немедленно — на рекламе все западные издания живут. Время сейчас интересное… Представь крупного ново-русского финансового гения… Все у него есть — баксы, особняк, квартира в Париже… Юную супругу-красавицу он себе купил… Словом все есть, кроме одного — известности. Его никто не знает. Вот пусть и ловят его наши с тобой девки на жажде славы и популярности. Резонно?
— Очень. Если получится, низко тебе поклонимся.
— Все будет о’кэй, Юрий Борисович. На днях я к тебе запрыгну, есть дело. А пока, как говаривали в юности — до скорого и сердечного…
Настя положила трубку. Деньги Фофанов не просил, уже хорошо. Пусть приучаются жить самостоятельно. Фофанов вроде бы неплохой главный редактор, не дает газете дать крен ни влево, ни вправо. Но уж очень неповоротливый, все время надо пинать в зад ногой, чтобы придать ускорение…
С Элеонорой разговор у Насти получился коротким. Директор рекламного агентства, очаровательная, в строгом костюме по последней моде, с умеренным макияжем, кратко доложила о том, как идут «рекламные» дела. Шли они неплохо, но Настю не очень устроило, что работала она только с российскими изданиями.
Настя посоветовала:
— Добудь список корреспондентов из африканских стран, аккредитованных в Москве, и с каждым, повторяю, с каждым, побеседуй о нашем Издательском доме, его планах и первом шикарном альбоме «Африка». Деньги я тебе выделю, чтобы беседы получились теплыми.
Элеонора понимающе улыбнулась.
— И не мечтай! — поняла её усмешку Настя. — Все должно быть в рамках.
— Будет, будет! — заверила Элеонора. — Хоть мне и нравятся африканцы.
— Не тебе одной, — сорвалось у Насти. Она тут же напустила на себя строгий вид, распорядилась: — Сегодня же звони Фофанову, условься о встрече.
Настя рассказала о договоренности с главным редактором «Российских новостей» по рекламе.
— С каждой девицей, которую он выделит, побеседуй лично, определи, на что годится. Неумех отсей, пусть Фофанов выделяет других. Словом, не церемонься, я многих из них знаю, застоялись, пусть побегают.
Элеонора, как вышколенная чиновница, распоряжения госпожи генерального директора записывала в изящный блокнотик.
— Последнее, Элеонора. Мы устанавливаем две вполне приличные стипендии для студентов «лумумбария» из страны Бираго Диопа. Подбери вместе с руководством университета кандидатов и позаботься, чтобы эта информация попала в наши газеты и прошла по каналам ИТАР-ТАСС на их родину. Все. Свободна.
Пусть её дорогой Бираго получит от неё весточку…
На пороге кабинета возникла Нина.
— К вам давно рвется Михаил Иванович.
— Приглашай. И принесите нам две чашки кофе.