Пуля для незнакомца

Фиш Роберт Ллойд

Он говорил несколько минут без передышки. На другом конце провода капитан Эччеверия кивал через равные промежутки времени и делал пометки в своем блокноте

– Понял, понял, если сухогруз отплыл...

– Если отплыл, то он уже в Ривер-Плейт, на пути к Буэнос-Айресу или, возможно, уже там. Тебе надо отправляться туда. И поскорее. Потому что ответ мне нужен к завтрашнему утру.

Эччеверия уставился на телфон.

– К завтрашнему?

– Да. И очень рано.

– Сделаем все что в наших силах, - вздохнул Эччеверия.

– Сам знаю. И надеюсь на это. Ну, все, я прощаюсь - за дело, Че!

– Завтра я тебе позвоню!

–

Спасибо, Че.

– Всегда к твоим услугам, Зе.

Да Силва положил трубку и нажал на кнопку вызова помощника. Руй мгновенно появился на пороге. Да Силва вручил ему конверт.

– Руй, это письмо для капитана Эччеверии из городского полицейского управления Монтевидео. Письмо должно быть у него через два часа. Организуй самолет и доставь письмо ему лично. Если возникнут проблемы с полицсейским самолетом, звони мне из Галеао. Ясно?

– Так точно, капитан.

Руй взял письмо и удалился. Да Силва улыбнулся ему вслед с искренним восхищением: одно из преимуществ созданной им организациии заключалось в том, что, получая приказ, никто никогда не задавал лишних вопросов. Его улыбка сразу увяла: правда, подчиненные не всегда выполняют эти приказы. Но он знал, что Руй выполнит. В любом случае, он сообщит ему, если что не так...

Он забыл о данном помощнику задании и опять взялся за телефон. Теперь ему предстояло сделать самый важный звонок. И провести разговор следовало очень аккуратно. Самый сложный звонок за сегодняшний день. Он глубоко вдохнул и набрал номер отеля "Глория". Гостиничная телефонистка ответила сразу и привычно соединила его с нужным добавочным. По её усталому голосу он понял, что имена больших шишек уже не производили на неё должного впечатления.

На другом конце провода сняли трубку и мужской голос произнес по-испански:

– Alo?

Да Силва подался вперед и заговорил четко и тихо:

– Здравствуйте, я бы хотел поговорить с сеньором Хуаном Доркасом.

– De parte de quiem?

– Капитан Да Силва, бразильская полиция.

Его невидимый собеседник, очевидно, испытал некоторое замешательство.

– Мне очень жаль, капитан. Сеньор Доркас только что приехал и он сейчас отдыхает. Он просил не подзывать его к телефону.
– Говорящий не сделал даже символической попытки придать своему голосу извиняющегося тона.

– Мне тоже жаль, сеньор, - сказал да Силва преувеличенно вежливо, - но боюсь, это дело чрезвычайной важности и не терпит отлагательств. Я настаиваю, чтобы вы соединили меня с сеньором Доркасом.

Интонации голоса на другом конце провода не изменились.

– Мне ещё больше жаль, сеньор. Однако если вы хотите настаивать, то вам следует обратиться в аргентинское посольство.
– и тут же в трубке раздались короткие гудки.

Да Силва, помедлив, положил трубку на рычаг. Он встал, надел пиджак. Лицо его посуровело. Похоже, сотрудник сеньора Хуана Доркаса не совсем понял значение употребленного капитаном да Силвой слова "настаиваю", а сейчас был как раз тот момент, когда да Силва не мог допустить недопонимания. Он двинулся к двери, остановился и вернулся к телефону.

– Сержант? Это да Силва. Я ухожу из кабинета. Если меня будут спрашивать, я в отеле "Глория". В номере сеньора Хуана Доркаса, члена аргентинской делегации...

Глава 6

Насио Мадейре Мендесу неделя, прошедшая с момента возвращения в его любимую Бразилию, показалась бесконечной. Хотя он уже давно выработал в себе терпение,

необходимое в его професиии, он никогда не был терпелив сверх меры. Насио мог ждать только тогда, когда это ожидание имело некую цель, а в нынешней ситуации он не был убежден в этом. И каждый проведенный в бездействии день убеждал его, что весь этот переусложненный план ни к чему и что его "клиент" - кто бы он ни был - уже давно был бы "оформлен", предоставь ему Себастьян возможность действовать его отработанными методами.

Томительные часы Насио проводил в полной тоске, ибо хотя он и не испытывал восторга относительно данных ему инструкций, он не имел намерения рисковать своим гонораром, нарушая эти инструкции. Вдобавок ко всему он не исключал, что Себастьян приставил к нему хвост, дабы удостовериться, что Насио аккуратно выполняет данные ему указания. Вечерами и в ночное время он находился под пристальным наблюдением девчонки Себастьяна. В итоге жизнь в Рио была скучна и томительна. В зоопарке, где он он уже побывал несколько раз, наверное, не было обитателя более беспокойного, чем он, и с большим отчаянием рвущегося из своей клетки.

И даже часы, проведенные им в "Серрадоре", никоим образом не облегчали его участи. Хотя Насио от природы обладал сильной волей и умел контролировать свои чувства, в том числе и страсти, когда для этого имелась веская причина, ему было посто нвыносимо находиться долгое время рядом с молодой женщиной и спать с ней в одной комнате. Однако любые игривые поползновения, возникавшие у него наедине в Ирасемой, сурово пресекались ею самой и, хотя она регулярно оставляла свой полупрозрачный пеньюар на крючке в ванной, чтобы его там могла обнаружить горничная, на самом деле она спала в грубых полотняных штанах и плотной блузке, и её ночной наряд увенчивал ужасного вида длинный халат, который вкупе с недвусмысленно суровым и несколько презрительным взглядом её темных глаз, успешно ограждал её от возможных посягательств похотливого напарника.

Много раз в эти дни - и даже ещё чаще в долгие бессонные ночи - Насио подумывал нарушить инструкции и наведаться в "Малока де Тижука" на пляже. В лучшие времена он провел там немало приятных часов и, кажется, впервые в жизни начал по достоинству оценивать эту счастливую пору. Конечно, какая беда случится, если он пропустит там стаканчик, да и девчонки из задних комнат не представляют опасности, ведь они часто меняются и навряд ли какая-нибудь из "стареньких" все ещё работает там и узнает его. И все же риск был велик, и всякий раз когда такая мысль закрадывалась в его голову, он её отметал. У него ещё будет время на эти развлечения - вот толко выполнит работу, получит бабки. Хотя, конечно, ужасно жалко...

Вечером в понедельник, накануне роковго проезда кортежа по улицам Рио-де-Жанейро, Насио сидел в кресле перед телевизором, пытаясь следить за развитием сюжета старой испанской мелодрамы, который уже в момент её появления на экранах тридцать лет назад был маловразумительным и ничуть не улучшился после дублирования картины на португальский. Бред какой-то! Он наклонился вперед и стал крутить ручку переключателя каналов: он попал на женщину, то ли объяснявшую, то ли рекомендовавшую какой-то кулинарный рецепт, потом на грудастую и голосистую певицу, которую ничуть не не смущал оператор, протягивающий телевизионный кабель между её ног, и наконец на мужчину, лихорадочно шарящего в ворохе бумажек в поисках последнего сообщения.