Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!

Больных Александр Геннадьевич

– Прикажете повторить? – вежливо спросил председательствовавший полковник.

– Прикажу подать огурец на закуску, – уже слегка заплетающимся языком ответил Петенька.

Далее все продолжилось в том же незамысловатом духе. Изысканных столичных питий не имелось, зато водка лилась рекой, количеством компенсируя качество. Закуска тоже была самая немудрящая: сало до огурцы. Поручика с дороги развезло довольно быстро, он успел только сказать, чтобы о его людях позаботились.

– Не извольте беспокоиться, все сделаем в лучшем виде! – весело пообещал какой-то майор с шикарными усами. – Накормим, напоим и спать уложим.

Почему-то Петенька даже не

усомнился, что обещание будет исполнено. Когда все закончилось, он окончательно уверился, что попал куда-то не туда. Ну не может в комнате быть пять углов, никак не может! Вот если бы семь, счастливое число… Почивать его провожал неведомо кто, аккуратно поддерживая под руки.

В результате наутро поручик проснулся бледно-зеленым и со страшнейшей головной болью, зато хозяева были бодры и веселы. Оценив страдания гостя, они незамедлительно поднесли ему чарку лекарства для поправки здоровья, поэтому измученный организм немедленно воспрянул, Петеньку охватила неукротимая жажда действий, и он сразу потребовал продолжения учений, и любезные хозяева не стали противиться.

Поначалу дело пошло гладко. Командовать взялся тот самый майор с примечательными усами, и получалось у него довольно лихо. Фузеи так и мелькали в руках солдат, радуя слух дружным бряком.

– Слушай! Мушкет к заряду-у! Без темпов: открой полку! Примерно: сыпь порох на полку! Закрой полку! Перенеси мушкет на левую сторону, приклад поставь на землю! Вынь патрон! Примерно: скуси патрон! Клади в дуло! Вынь шонпал, ать, два! Окрачивай к груди! Примерно: набивай мушкет! Вынь шонпал, ать, два… Три-и-и!.. Окорачивай коло груди. Клади в ложу! Подыми мушкет на краул! Взводи курки, кладсь! Прикладывайся не к щеке, а к плечу-ю! Мушкет держи ровно, чуть нагнувся наперед… Стреляй!..

Полковник просто сиял, не каждый полк мог похвастаться такой выучкой. Часто бывало, и Петенька это сам видел, что пуговицы у солдат начищены, фузеи на солнце блестят, но солдаты орудуют ими, ровно вилами на сенокосе. Цепляться к тому, что приказы дают согласно старому артикулу и фузею мушкетом называют, он не стал.

Плохое началось потом, когда Петенька, ссылаясь на ордер, потребовал показать не просто ружейные приемы, но стрельбу, хотя бы плутонгами. И вот здесь полковник растерялся, выяснилось, что полк вообще не стрелял ни разу, мишеней отродясь не было и вообще надо беречь порох и патроны. Вот когда в дело солдатики пойдут, там и научатся. Таковое объяснение столичного визитера ничуть не устроило, хотя слышал он его не то в пятый, не то в седьмой уже раз. Глянув на полковника ледяными глазами, отчего у бедняги и сопли в носу замерзли, поручик скучным голосом сообщил:

– Приказано учинить в каждом полку стрельбы учебные, дабы отобрать солдат, для службы канонирами способных, кои похвальную меткость покажут. Пороху и свинца не жалеть, составивши надлежащие бумаги, представить оные в Главную канцелярию артиллерии, где все будет оплачено. Однако ж все счета проверены будут, и ежели какое мошенство обнаружится, сыск пойдет по всей строгости. Генерал-аншеф Шувалов приказал привесть полки дивизии в полное и совершенное благоустройство, поскольку в наиближайшее время они отправлены будут в Пруссию в состав действующей армии. Ибо постановлено: «Все сии корпусы, как в экстракте конференции объявлено, ныне в разные места по границе располагаемые, ко единому главному принадлежащие, до особливого указу поручить в команду генерал-аншефу и кавалеру графу Петру Ивановичу Шувалову».

Тогда полковник, чтобы хоть как-то оправдаться, предложил показать полковое

учение, ведь перестроения полка всегда были самыми трудными и требовали слаженности и отменной выучки. Полковник не преминул вставить льстиво, что учения будут в согласии с «Описанием пехотного полкового строя», составленным графом Шуваловым.

* * *

Ну, вот, опять суета началась, опять этот от Тайной канцелярии что-то такое придумал. По полю побежали флигельманы со значками, на которых цифирь нарисована. Но то офицерам знать положено, а солдату грамота ни к чему. Ее, грамоту, тоже немец проклятый выдумал, через него кабальные записи получились. Капральства собирались вместе, и строились роты и батальоны. Полковник сам схватил протазан и вышел вперед, не иначе полковое учение, будь оно неладно.

Как положено по уставу, батальоны строились в четыре шеренги, гренадеры и мушкатеры вместе. Так оно надежнее, всем опчеством себя надежнее чувствуешь. Шум постепенно затихал, реже становилось звяканье штыков и шлепанье патронных сумок, завяла тихая ругань солдат и офицеров. Наконец весь полк замер, и полковник, надсаживаясь, крикнул:

– Смир-р-рна!

Тут же вразнобой майоры при батальонах и поручики при ротах повторили:

– Смир-рна!

Над полем повисла мертвая тишина. Сейчас не зевай, начнется. Самое обидное, когда из-за соседей наперекосяк перестроение, виноват один, всыплют всем. Среди солдатских треуголок видны обшитые галуном унтер-офицерские, сверкают офицерские бляхи, четко разделяя роты и батальоны, холодно поблескивают иглы штыков и широкие лезвия алебард.

– Слушай! Будет учинен батальон де каре!.. – заорал полковник. – Правое крыло швенкуйся налево, левое швенкуйся направо!.. Средние две части подавайтесь к вашим надлежащим местам и смыкайтеся!

Тотчас подхватили майоры и поручики:

– На-пра-во!.. Ступай!.. На-ле-во!.. По-прежнему!.. Стой!.. Стой!..

Но не получилось, вместе железного квадрата батальоны сбились в непонятную кучу, стройные шеренги сломались, волнуясь и изгибаясь. И зачем солдату все это? Перестроения какие-то. Встали ровненько и пошли ломить стеной, никакой немец со всеми выдумками своими погаными не устоит. А полковник совсем озверел, капралы страшно очами засверкали. Ну, ясно, будет вечером…

– Отставить, – люто взвыл полковник. – Позор! Что за галдеж!.. Почему вторая рота пошла вразнобой с третьей?.. Неравномерно подаете команды!.. Ворон ловите, господа офицеры!.. Потрудитесь смотреть на мой знак! Зачинайте сначала!.. Барабанщики, бей…

Снова пошел мерный грохот слаженного шага батальонов, но теперь все получилось. Один батальон вышел вперед, другой осадил назад, иные зашли плечами, и вот уже вместо длинной ровной линии на поле стоит квадратная крепость, как и предложено. Постепенно фасы крепости выровнялись, она стала неприступной.

– Первая шеренга на изготовку! Задняя приступить! Первая шеренга на колено!.. Стрельба нидерфалами!..

Господи, слова-то какие жуткие! Как их только немец выдумал? Нет чтобы быстро, марш-марш – и вперед! Штык да приклад – верное дело, никакие там нидерфалы не нужны. А полковник с этим из Тайной канцелярии опять о чем-то говорит, не иначе новую экзерцицию начинают. Ну, спаси, господи, и так вечером поручики да капралы за ошибку при маневре всем выпишут. Если же снова ошибутся – и подумать страшно. Но нет, поручик полковника по плечу хлопает, благодарит вроде. Да, силен он, если его высокородие так вот запросто потчует. А полковник и доволен. Так, может, обойдется? Авось…