Пуля-Квант
Шрифт:
Подполковник отвернулся. Выбил пальцами дробь о подоконник.
— Разрешите идти? — спросил я.
— Свободны.
По дороге к складам вооружения мы с Лехой разругались.
— Да пойми ты, Костя! Я ему нужен только как инструмент… для опытов.
— Согласен.
— Но не пой мне про офицерскую честь.
— А вот тут ты не прав, — в третий раз повторил я.
— Да иди ты, — отмахнулся Леха и ускорил шаг.
Я не спешил догонять его. Мысли спутались в голове — я ведь и сам в кабинете у командира целое умозаключение насчет особиста вывел… Ладно,
Напарник остановился у ангарной пристройки, закурил демонстративно у окна, забранного решеткой. Когда я подошел, в стекло кто-то уже гневно стучал, требуя прекратить курить в неположенном месте. Кто за окном, толком было не разглядеть — в глазах рябило от снега и бликов.
Леха выбросил сигарету, поймал меня за рукав у двери:
— Извини, Костя…
Я кивнул и вошел в пристройку. Стряхнул с куртки мокрый снег, потопал ботинками. Из дежурки раздался голос:
— Конечно, для десантников правил не существует. Леха шагнул к «клетке», сунул руку в узкое окно, но прапорщик-вооруженец отскочил, опрокинув стул. Напарник распрямился:
— Ты что-то имеешь против воздушно-десантных войск?
— Много чего.
Я обернулся на голос. Пристройка соединялась со складом РАВ коротким коридором, там маячили две крепкие фигуры, позади толпились еще десятка полтора человек. Группа спецов с тех самых вертушек, что вернулись на базу в непогоду, — они сдавали боеприпасы. В полутьме коридора лиц не видно.
Леха сбросил рюкзак и огляделся, оценивая обстановку. Я расстегнул грудную перемычку, освободился от лямок.
Что ж, драться так драться. По-другому тут никому ничего не докажешь, да и не надо. Дверь в пристройку распахнулась.
— Отставить! — рыкнул командир батальона. Пригнувшись, он шагнул внутрь.
— Смирно! — прокричал прапорщик из «клетки», вытянувшись и расправив плечи.
— Вольно. Вторая группа, боеприпасы сдали?
— Так точно!
— На выход.
Я шагнул к стене, освобождая проход. Вскоре склад опустел, только за столом копошился солдатик из наряда, да прапорщик стоял не шелохнувшись.
Командир протянул руку:
— Бумаги.
Мы достали ведомости. Он сунул их в окошко, бросил нам с Лехой:
— За мной.
Комбат лично проверил оружие и средства связи на исправность, придирчиво осмотрел цинки с боеприпасами, не сорваны ли пломбы с цилиндров армейских «сборок». Затем похожая процедура повторилась на вещевом складе, где мы получили новенькие двусторонние масккомплекты и разгрузки. Я доложил комбату, что в аптечке все согласно описи, срок давности препаратов не истек. Покидав патроны, ПДА и амуницию в рюкзаки, вышли на улицу.
Командир достал пачку сигарет, предложил Лехе:
— Кури.
— Спасибо.
— Пообедаете в Зоне. В дежурке у Процыва переоденетесь и на инструктаж к начштаба. Позывные прежние, вас включили в общую сеть. Желаю удачи.
Комбат пожал нам руки и направился в столовую.
Мы с Лехой посмотрели друг на друга. Вот так. Здравствуй, Зона! Не успели вернуться, как нас сразу «в поле» посылают, от греха подальше. Как вернемся с задания — может, уже и уляжется все. А нет… да и черт с ним, разберемся. Дальше Зоны не пошлют.
Часть первая
УЧЕНЫЙ
[Кирилл
Глава 1
ВОЕННЫЕ СТАЛКЕРЫ
Сознание медленно возвращалось. Кончики пальцев покалывало, болели бока, ныл затылок. В голове возник образ голубого шара, затем вспышка — и темнота. Рядом заскрипел снег. Кто-то сделал несколько шагов и остановился. Я попытался разлепить сомкнутые веки — усилие отозвалось резкой болью в висках. Раздался уверенный голос:
— Ну и какого черта ты вообще здесь делал?! Снова захрустел снег, будто человек переминался с ноги на ногу.
— Да чего?.. Я это… случайно, — пробубнил другой голос.
— Ты нам лапшу не вешай. Все вы такие, — в разговор вклинился третий. — Все вы тут… случайно. Через Периметр прошел случайно, заблудился тоже случайно.
— Обожди, — перебил первый.
Гулкий звук близких разрывов заставил вздрогнуть. Ощутив легкую вибрацию земли, я приоткрыл глаза.
Сквозь запотевшее стекло шлема виднелась маленькая поляна: кругом белые сугробы, между ними кривые ветки кустов, бурые листочки колышутся на ветру. Редкие деревья, дальше непроходимая чаща. Хотя нет, вон натоптанная тропинка бежит к черной полоске трассы. Где я? Похоже, сижу, опершись спиной на ствол дерева. Наверное, я в себя пришел от холода. Легкий озноб пробирает поясницу.
В нескольких шагах, сложив ноги по-турецки, лицом ко мне сидел незнакомый парень. Крепкий, руки за спиной — связаны, что ли? Одет пестро: армейские ботинки, брюки цвета хаки и синяя куртка из плотной ткани, как у летчиков, а на голове черная вязаная шапка. Половину лица скрывают высокие борта мехового воротника.
По сторонам от парня стояли двое. В белых, с черными вкраплениями маскхалатах и разгрузочных жилетах, из-под капюшонов выглядывают края легких шлемов, широкие очки сдвинуты вверх — матовое стекло переливается легкими золотистыми оттенками. У подбородков отчетливо видны усики микрофонов портативных радиостанций. Стоят вполоборота: и за трассой наблюдают, и поляну контролируют. У одного на плече висит пулемет. Блестят латунные гильзы патронов в торчащей из короба ленте. Правая ладонь пулеметчика на вороненом стволе, левой разглаживает лицо. Нет — усы теребит, жесткие плотные усы. Коренастый, невысокого роста. С пулеметом наверняка как с игрушкой управляется. Второй повыше, со штурмовой винтовкой, кажется, какая-то немецкая модель, вон магазин из прозрачного пластика, видно, что полный. Оружие на груди, стволом вниз. Над ствольной коробкой колиматорный прицел, дополнительная рукоятка под цевьем и тонкий фонарик.
— Где оружие бросил? — спросил второй. Изо рта его вырвался пар.
Я почему-то решил, что сейчас утро — обычное морозное утро. Мыслей в голове не было никаких, лишь гулкая пустота.
— Безоружный я, — огрызнулся парень.
— Безоружный, говоришь? — Усатый хмыкнул. — Я сейчас метров сто вдоль трассы пройду по твоим следам и найду что-нибудь очень похожее на АКМ. А где-нибудь неподалеку — жилет разгрузочный, контейнер для артефактов, или что там у тебя… рюкзак?
— Иди ищи! — Парень глубже втянул голову в плечи, над воротником остались только щелочки глаз.