Пуля справедливости
Шрифт:
– А хоть два, хоть три. Хозяйка квартиры, опознала его, как Сурина. Вижу по твоим глазам, ты хочешь спросить, откуда я узнал про академию?
– Хочу, – кивнул Федор. Грек улыбнулся, обернулся, посмотрел на скучающего, на подоконнике Ваняшина, потом, повернувшись к Федору, сказал:
– Все очень просто. Хозяйкой квартиры, оказалась старушка. Бабуля уже на ладан дышит. А раньше работала вахтером в этой самой академии. Как-то раз обмолвилась Сурину, что хочет продать квартиру оставшуюся после мужа. А потом, когда уже Сурин уволился из академии, к ней приехал покупатель. Рыжий. То был настоящий Молчанов.
– Погоди, Сан Саныч. Ты сказал, Сурин уволился из этой текстильной академии?.. – остановил майор разошедшегося капитана Грека.
Грек малость поморщился. Покосился на Ваняшина. Тот уже хотел в чем-то поправить капитана, но Грек заговорил вперед:
– Вообще, я оговорился. Он не уволился. Его, можно сказать, уволили.
Федор захлопал глазами.
– Как, это уволили? За что? – спросил Туманов.
– За любовь к молоденьким девочкам, – улыбаясь, проговорил Грек. Ваняшин, предпочитал опираться на точность, поэтому поправил Грека:
– Не к девочкам, а к девочке. Говори уж точнее. Одна студентка…
Грек обернулся к Ваняшину и сказал с улыбочкой:
– Леша, ты как чирей на попе. По-моему, я докладываю Николаичу. А ты так и норовишь пролезть вперед.
– Ничего я не норовлю. А ты докладывай, как есть на самом деле. Не искажай факты. В деканате ведь сказали про единичный случай.
– Да ладно вам. Хватит. Говорите по существу, – прикрикнул на обоих Федор. Вот так глядя, на эту двоицу со стороны, могло показаться, что в кабинете майора собрались два злейших врага. Но на самом деле, все обстояло иначе. Они были, что называется, не разлей вода. Хотя иногда на дух не переносили друг друга. Вот, как сейчас, например.
– Ну, правильно, правильно, – уже без улыбки проговорил Грек и посмотрел на Туманова. – Ну, в общем, из академии этого Сурина уволили после того, как к ректору поступило заявление от студентки о том, что она беременна. А папаша будущего ребенка, не кто иной, как преподаватель литературы Сурин. Девочка пригрозила подать заяву в прокуратуру. Ну, с ней по-хорошему поговорили, уговорили. В прокуратуру студентка не пошла. А Сурину предложили уволиться. Вот, собственно, и все.
– А студентка? – спросил Федор.
Грек хихикнул, обернулся, посмотрел на Ваняшина. Лейтенант сидел мрачный, внимательно слушая все, о чем тут говорил капитан Греков.
– Нам с Лешкой узнать так и не удалось, стала ли студентка мамой. По вполне банальной причине. Из академии девица отбыла в неизвестном направлении. Забрала документы. Осталась только вот, справка о беременности, – достал Грек из папки листок бумаги, на котором размашистым почерком было написано, что Мареева Ольга Борисовна наблюдается в женской консультации. Беременность четыре недели. Ниже стояла подпись врача и печать.
– В консультацию звонили? – поинтересовался Федор, хотя по выражению лица Грека можно было догадаться, что там опера получили облом.
Грек молчал. Потер ладонями лицо, на этот раз, предоставляя возможность лейтенанту ответить.
– Федор Николаич, – сказал Ваняшин. – Она была там один раз, получила вот эту справку и больше не появлялась.
– Понятно, – вздохнул Туманов. – Сбежала беременная студенточка.
– Выходит так, – согласился Ваняшин. Грек промолчал. Не хватало им еще с беременной студенткой возиться. Везти ее в морг на опознание. Потом окажется, что именно они травмировали неустойчивую психику беременной.
Федор Туманов прочитал заявление студентки Мареевой, которое она представила ректору академии вместе со справкой о беременности.
– Немного странноватое заявление, вам не кажется? – посмотрел он на Грека с Ваняшиным. Те переглянулись. А Федор пояснил, что в нем было не так:
– В нем девица настоятельно просит об одном, уволить из академии преподавателя литературы Сурина Валентина Михайловича за аморальное поведение. В противном случаи, грозится обратиться с жалобой в прокуратуру.
– Николаич, что же здесь странного. Он надул девке живот… – сказал Грек.
– То есть, ты хочешь сказать, месть? – уточнил Федор.
– А почему бы и нет? – в свою очередь спросил Грек. – Все логично. Он ей накачал живот, не заплатил. Она ему отомстила тем, что его уволили.
Туманов отложил заявление студентки в сторону и сказал:
– Не знаю, не знаю. Вот скажи мне, Грек, часто ты слышишь, чтобы студентки обращались с подобными претензиями на педагогов?
Грек призадумался. Потом сказал:
– Если честно, то первый раз.
– А ты, Леша? Когда учился в институте, было у вас чего-либо подобное?
Ваняшин отрицательно покачал головой.
– Не-ка, Николаич. Не было.
– Вот, – Федор поднял указательный палец. – Уверен и в этом случаи все могло бы обойтиться полюбовно. Не знаю, но мне почему-то видится за всем этим какая-то крамола. И не понятно, почему Сурин выдавал себя за Молчанова. Жил по его документам и в его квартире. Зачем?
Ваняшин не знал ответа на этот вопрос майора. У него не было никаких домыслов, предположений. В чем он честно и признался перед Тумановым. Капитан Грек не хотел показывать свою беспомощность. Сделал вид, что он устал. И лучше на эту тему поболтать в другой раз. И Федор не стал принуждать их к ответу, только сказал:
– Эту Марееву Ольгу, хитрую студентку, надо отыскать. Уж очень не терпится узнать про ее беременность. А завтра с утра поедем на квартиру к Сурину. Надо глянуть там. Адресок его имеется?
На этот раз капитан Грек соизволил ответить:
– Имеется, – сказал он.
Глава 10
Вопреки своему обещанию, позвонить Молчанову и договориться о встречи, Колян Серов не позвонил. Решил поступить иначе. Пусть его приход будет для Молчанова сюрпризом. Теперь он уже знал, что кроме самого Молчанова в квартире никто не живет, а, следовательно, можно нанести очередной визит, не опасаясь нарваться на посторонних. Ну, а если такое все же произойдет, посторонним не поздоровится. На этот раз Колян чикаться не станет, ни с самим Молчановым, ни с тем, кто окажется в его квартире.