Пуля ставит точку
Шрифт:
— Он делал их сам?
— Нет, выписал из Германии.
— Понимаю. Продолжайте. Их купила та девушка?
— Заказчица назвала фамилию Филлипс, лейтенант, — но мы уверены, что это мисс Ле Руке. Я велел ему оставаться в конторе и не уходить.
— Ладно. Попозже я заеду туда с фотографией. А когда это было?
— Заказ она получила три недели назад. Крамер тихонько присвистнул.
— Совсем недавно! А как она объяснила, зачем они ей?
— Сказал, что она манекенщица, а голубые глаза лучше выходят на фото. Уэббера это не удивило, она вполне могла быть манекенщицей. Во всяком случае, он был даже доволен таким необычным заказом. Довольно долго искал адрес той немецкой фирмы.
— Могу себе представить, как счастлив он был ей помочь, — сухо заметил Крамер. — Ах, эти девушки… Знаете, что, позвоните ему и скажите, пусть приедет сюда — это нас избавит от лишних хлопот.
— Слушаюсь, лейтенант.
Ван Ниекерк как раз звонил Уэбберу, когда вернулся Зонди с едой.
— Отнести чашку чая и сэндвичи вниз, в комнату 18, и возвращайся, велел ему Крамер. — Хочу кое-что рассказать вам.
И через несколько минут он коротко изложил сотрудникам содержание своего разговора с миссис Френсис.
Маленький толстячок в дверях казался так потрясенным тем, где он находится, что не решился даже постучать. Так что Крамер успел проглотить остатки мяса, прежде чем отодвинуть тарелку.
— Входите, — позвал он.
— Я — Уэббер, — представился посетитель, не двигаясь с места.
Для мужчины его лет вел он себя слишком по-детски.
— Вы-то мне и нужны. Садитесь, мистер Уэббер.
— Вот фотография, — вмешался Ван Ниекерк. Крамер показал её Уэбберу.
— Узнаете?
— Да, конечно, это несомненно мисс Филлипс. Я бы узнал её когда угодно.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. — Но все же Уэббер взял фотографию в руки и рассмотрел вблизи.
— Как она платила?
— Наличными. Знаете, здесь она выглядит как-то странно.
— Она мертва.
— Господи Боже! — но фотографию не отдавал.
Крамер обратился к Ван Ниекерку.
— Где тут у нас остальные? Думаю, мистеру Уэбберу стоит на них взглянуть.
Ван Ниекерк нахмурился, — это было жестоко. Но все же подал.
— Но… она вся просто распорота? — задохнулся оптик. — Кто мог такое натворить?
— Именно это мы собираемся выяснить. Мистер Уэббер поспешил удалиться.
— Ну вот, — сказал Крамер, наливая ещё чашку чая. — Только подобный тип и мог поверить её россказням про манекенщицу.
— Но как бы она узнала, какой он? Ведь могла выбрать любого другого оптика.
— Вот потому я и думаю, что Тереза Ла Руке была незаурядная девушка. Знала, что делает. И сама выбирала мужчин.
— Кого, например?
— Врача, — напомнил Зонди. — Сами говорили, шеф, что он за тип.
— Но зато ей он подходил, — добавил Крамер. — Что вы о ней думаете, Вилли?
Сержант пожал плечами. Подумаешь, мелочи. Зазвонил телефон.
— Это тебя, — Ван Ниекерк кивнул Зонди. Разговор был краток. Зонди выслушал, что-то проворчал и положил трубку.
— Это Муса. Я с ним утром договорился, что он разнюхает насчет той машины из Лесото. Он узнал. На ней ездит один из тех, кто поставляет Гершвину его калек из резерваций. Лесотский номер там только для того, чтобы не вызывать подозрений, разъезжая по местным проселкам.
— Вычеркните, Вилли, — вздохнул Крамер, подавая тому перечень версий. — У меня витает в голове одна мыслишка…
— Но что мне ему сказать, шеф?
— Мусе, что ли? Черт, я думал, ты сам знаешь, что делать.
— Он человек новый, поэтому так старался. Но не беспокойтесь…
— Пусть сидит дома. Можешь попозже зайти к нему с одним фото.
— Чьим?
— Братца Ленни, — это он теперь не дает мне покоя, и я знаю, почему.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Полковник был польщен.
— Так вы говорите, лейтенант, я не ошибся, это дело чисто уголовное?
— Да, полковник. Ее братец есть у нас в картотеке—ничего особенного, но есть.
— Главное, что речь об уголовщине. Это дает нам связь между девушкой и этим мерзавцем, который мог нанять негра, орудующего спицей.
— Согласен. И, более того, убежден, что он и его сестра были вместе в чем-то замешаны. За ней ничего не числится, но мы уже знаем, что если понадобилось, она не задумываясь сменила фамилию.
— Гм… а контактные линзы… странно что-то. Я этого не понимаю.
— Есть кое-какие соображения. Сержант Ван Ниекерк кое-что предпринял в этом направлении и выяснил через оптика обстоятельства заказа.
— Правда?
— Линзы были у неё уже три недели, но никто не видел, чтобы она их носила, разве что после смерти. Зачем, собственно, она их носила и почему ночью? Потому, объяснил оптик, что каждому, имеющему с ним дело впервые, приходится привыкать постепенно. Видимо, она и тренировала глаза по вечерам.
— И где она их собиралась носить?
— В Треккерсбург она переехала. Почему бы ей не переехать ещё раз, куда-нибудь еще? Начать ещё одну новую жизнь?
— Это похоже на правду. Если у неё с братом возникли проблемы, вполне могло возникнуть желание сбежать. Но противники их опередили.
— Да, похоже что так.
Крамер должен был признать, что ему нравился способ, которым полковник пытался решить проблему. Удивительный человек.
— Если контактные линзы были её страшной тайной, думаете, она пошла бы в них кому-нибудь открывать, Тромпи? Минутку! Знаю, что вы хотите сказать да, пошла бы, если кого-то ждала.