Пуля
Шрифт:
— Тихо шифером шурша крыша едет не спеша, — процедил я сквозь зубы и набрал номер Никиты. На часах было половина седьмого, так что все равно пора вставать.
Никита ответил после второго гудка, что, впрочем, было неудивительно. Он всегда спал с телефоном, поскольку его периодически выдергивали в самое разное время, так что ему было не привыкать.
— Шмель, это Пуля, — произнес я. Никита выдержал секундную паузу. Я был готов дать ему больше времени, чтобы проснуться, но тут он ответил слегка сипловатым со сна голосом.
— Где мне тебя искать?
— В парке. У памятника пролетариату.
— Когда?
— Сейчас, — ответил я. До парка мне нужно было добираться в течение нескольких минут, если под рукой у тебя автомобиль. Машины у меня не было, но рядом у ресторана "Плакучая ива" стояла пара желтых "Волг" с черными шашечками.
— Буду через сорок минут, — пообещал Шмель.
— Хвоста не приведи, — напутствовал я.
— Поучи еще. Давай, держи хвост пистолетом.
Мы одновременно отключились. Я подошел к первому автомобилю, на котором кроме черных шашечек была еще выведена залихватская надпись "Такси на Дубровку". Я усмехнулся. Умеет наш народ все-таки рекламировать себя с юмором. У таксиста мое желание поехать в парк в столь ранний час удивления не вызвало. По дороге он пытался балагурить и хохмить, но, заметив мое мрачное настроение, замолчал. К парку мы долетели в рекордные сроки.
— Спасибо, товарищ, — произнес я, засовывая руку в карман за деньгами.
— Не за что, барин, — усмехнулся таксист и газанул с места так, что меня обдало пылью. Я помянул шутника-таксиста недобрым словом из нескольких букв и шмыгнул в кусты.
Шмель появился на аллейке у памятника Ленину точно к указанному сроку. Его всегда отличала похвальная пунктуальность, а здесь он превзошел сам себя. Я сидел в кустах, отмахиваясь от комаров, глядя, как Шмель озирается по сторонам, стараясь делать это незаметно. Получалось у него паршиво, за что я не мог его осуждать. Никите не приходилось сидеть в ночных засадах с винтовкой наперевес, не имея возможности даже в туалет сходить, не то что пообедать. Гипсовый Владимир Ильич, сосланный в парк после того, как диктатура пролетариата была окончательно развенчана, смотрел на Никиту с гримасой отвращения, чему явно способствовало белое пятно от птичьего помета между глаз, придававшее ему легкое сходство с Буддой.
Никита перестал озираться и уселся на скамейку. Я хотел было выйти, но тут из-за поворота показался милицейский патруль. Заметив Никиту, они оживились и бодрой трусцой кинулись к нему. Шмель даже ухом не повел. После непродолжительной беседы, Никита вынул из кармана удостоверение журналиста и помахал им в воздухе. Менты дружно ретировались, тяжело вздыхая. Я хмыкнул: их надежды срубить немного деньжат полностью провалились. Шмель сидел на скамеечке, как приклеенный, но уже проявлял нетерпение, периодически поглядывая на часы. Я сжалился над ним и вышел из кустов. Никита иронично изогнул бровь и поцокал языком.
— Привет, — сварливо пробурчал он. — Вроде покойникам полагается вставать при полной луне.
— Сейчас как раз полнолуние, — ответил я и пожал протянутую руку.
— Для покойника ты выглядишь неплохо, — хмыкнул Шмель.
— Ага, — ответил я.
Мы уселись на скамейку. Ильич над нами поморщился от презрения к простым смертным.
— Откуда ты про меня знаешь? — спросил я. Шмель сделал неопределенный жест.
— Ты забываешь, где я работаю. Мне очень жаль твоих родных, правда, жаль, Пуля. Не знаю, как бы я пережил такое…
— Ближе к делу, Ник, — грубо прервал его я. — Мне сейчас не до сантиментов.
Шмель мгновенно перестроился. На эмоции он всегда был скуповат, и когда нужно было говорить по существу, равных ему не было.
— Когда ты якобы погиб, это преступление попало в милицейские сводки. Согласись, событие не рядовое, когда расстреливают целую семью. Потом убийство Лехи и его родителей, которые согласись, занимали не последнее место в городе. Я сразу понял, что это звенья одной цепи. Не все знали, что Леха от тебя не вылезал, но я-то знал. Потом похороны Толика Бешенного, с большой помпой и размахом. Поговаривали о какой-то разборке, да только про нее никто ничего толком не знал. Помня о твоих талантах и памятуя о дружбе с Лехой, я осмелился предположить, что Толика завалил ты. Верно?
— Верно, — согласился я. — До чего ты умен…
— Мерси за комплимент. Это я задним умом такой умный. Убийство Лехи и его предков освещал именно я, благодаря чему узнал, что Леха был должен большие бабки некоему молодому человеку, по всей вероятности Толику. Леха разрулить ситуацию сам не смог и побежал к ближайшему другу, а кто у нас ближайший крутой друг? Ты. Ты впрягся за Леху, но замести следы не удалось. Верно я излагаю?
— Я же говорю, ты очень умный.
— Ага, вот и я про то же. Но я не предполагал, что ты остался жив. Тем более, что на кладбище даже могилка появилась. Кто, кстати, постарался? Дрюня?
Я кивнул.
— Я так и думал. Ну, а потом пошли непонятки. Сначала это крушение поездов и забитый трупами морг. Я делал репортаж об этом на пару с местным телевидением. И тут некий дедуля, охраняющий морг, поведал мне совершенно потрясающую историю всего за одну бутылку портвейна. Как оказалось, незадолго после твоей кончины прямо в морге умер от разрыва сердца прежний сторож, а количество трупов уменьшилось ровно на один. Узнать, кого конкретно не хватает, точно не удалось. Известно только, что покойник был мужского пола, примерно нашего возраста, плюс-минус пара лет, из неопознанных. Эта история мне понравилась, и я даже сделал хорошенький материал, после чего с руководящего поста полетел начальник городского департамента здравоохранения.
— Ты тогда догадался?
— Ты что! И в мыслях не было! Я не ясновидящий в конце концов. А вот когда в сводки попала информация, что неизвестный проник в квартиру погибших Тулиных и выкрал кое-какие вещи, не оставив отпечатков пальцев, я насторожился и проявил интерес. И знаешь, именно тогда мысль о том, что ты жив, пришла мне в голову. Понимаешь, человек не изменит себя, хоть на голову встань. Войди в вашу квартиру посторонний, остались бы либо отпечатки пальцев, либо следы от перчаток. А тут ничего! А это возможно только в одном случае: когда в квартиру вошел тот, кто там жил.
— А почему ментам это в голову не пришло?
— Может, и пришло, да только кто рискнет в этом деле копаться? Я без спецаппаратуры выведал, что ты завалил Толика Бешенного, причем особенно напрягаться мне не пришлось. Думаешь, менты этого не знают? В центре города убивают людей из городской администрации, а ментам "сверху" приходит указание не копаться в этом деле глубоко. Кстати, по факту убийства Лехи и его родителей в тюрягу сели какие-то бомжи. Якобы ограбить хотели, да не вышло. Правда, для бомжей они были слишком хорошо вооружены, но судья на это закрыл глаза. Я на суде был, чуть не обрыгался. Дело шито белыми нитками, а сделать ничего нельзя.