Пуля
Шрифт:
— Вот зараза! — воскликнула Катя и выдала такую цветистую фразу, что я поневоле заслушался. С усилием вернув себя в реальный мир, я полез на заднее сиденье.
— Ты куда? — заорала Катя.
— Позабавлюсь, — зло ответил я. Отстегнув магазин у автомата, я выщелкал патроны и скривился: их оставалось все семь штук, особо не разгуляешься. Заднего стекла а нашего джипа уже давно не было, сидения и пол были засыпаны стеклянной крошкой, которая колола коленки. Катя вела автомобиль так, что Шумахер лопнул бы от зависти. Нас мотало из стороны в сторону. К счастью транспорт на шоссе отсутствовал по причине позднего времени.
Ва-а-ау! Длинная очередь подняла фонтанчики пыли от асфальта справа от нас, от борта отлетели искры. Попали, сволочи! Я зашипел, как разбуженная гюрза и поднял автомат, переведенный в режим одиночных выстрелов.
Треньк! Даже в кромешной тьме, рассекаемой редкими фонарями, я увидел, как брызнуло стекло у преследовавшего нас автомобиля. Машина вильнула в сторону, но по-прежнему не отставала. Я задержал дыхание и на выдохе, как учили, еще дважды нажал на курок.
Две фары вдруг резко ушли вбок. Автомобиль клюнул носом и завалился в кювет. Оглянувшаяся Катя притормозила. Бьющий, казалось бы, из-под земли свет фар казался чем-то потусторонним. До нас доносился непрерывный сигнал. Похоже, что кто-то ткнулся головой в руль, нажав на гудок.
— Готовы? — спросила Катя. Лицо ее было совершенно белым, губы какого-то синюшного цвета. Ее потряхивало, но не похоже, чтобы начиналась истерика. Ей, конечно, было страшно, но она держалась.
— Кажется, да. Ты постой тут, а я пойду, проверю, — сказал я и потянул на себя дверную ручку. Катя вдруг цепко схватила меня за рукав.
— Не надо! Давай просто уедем.
— Катя, — мягко ответил я, — у нас почти нет патронов. Если они живы, то в любой момент смогут очнуться и вновь начать преследовать нас. И потом, у нас совершенно нет денег. Нам нужно где-то отсидеться, причем в таком месте, которое было бы надежным и не связанным ни со мной, ни с тобой. Нас там могут легко найти. Я пойду посмотрю, ладно. Если что — сразу уезжай.
Катя отрицательно помотала головой.
— Уезжай, если что, приказал я и с автоматом наперевес отправился к автомобилю в кювете.
Машина оказалась лупоглазым "Мерседесом" четного цвета. Из пробитого радиатора шел дымок. Водитель, как я и предполагал, сидел криво, навалившись на рулевое колесо. Второй субъект, сидевший на пассажирском кресле, полулежал на шофере, и ему тоже не требовалась врачебная помощь, о чем свидетельствовала кровавая рана в груди. Больше в машине никого не было. Я быстро, без тени брезгливости обшарил карманы убитых. У водителя был бумажник, который я сунул в карман, не проверяя его содержимого. У пассажира бумажника не было, зато в кармане нашлась кучка смятых купюр и сотовый телефон и ПМ в подмышечной кобуре. Я забрал все, включая магазины к АКС. Самого автомата не было, очевидно, когда я убил пассажира, он выронил его в окно. Искать оружие было некогда. Убедившись, что в магазине патроны того же калибра 5,45, я быстро захлопнул дверцу машины и побежал к ожидавшей меня Кате.
Она тронулась с места, едва я сел рядом и какое-то время молчала. Напряженное лицо, ходившие желваки на скулах говорили без слов, в каком она состоянии.
— Нам надо избавиться от машины, — произнес я. — Я этих мест почти не знаю. Есть поблизости какой-нибудь населенный пункт?
— Не знаю, — процедила Катя сквозь зубы. — Знак был: до чего-то двадцать километров. Какая-то деревушка.
— Деревушка нам без надобности. Остановимся сейчас и дойдем пешком, а там видно будет. Машину надо в лес загнать. Давай, вон пролесок виднеется.
Катя молча крутанула руль и мы поскакали по ухабам. Далеко углубляться не стали. Катя остановилась в куче бурелома, ткнувшись бампером в поваленную березу.
— Пошли? — спросил я, открывая дверцу. Катя не сдвинулась с места.
— Ты чего? — удивился я.
— Послушай, кто ты такой? — вдруг спросила она, не поворачиваясь ко мне. Я поронял все, что держал в руках.
— Здрасьте вам! Ты чего это?
— Ничего, — глухо ответила Катя, но ее голос предательски дрожал. — Просто для компьютерного гения ты слишком хорошо стреляешь, слишком быстро бегаешь и чересчур адекватно реагируешь на творящееся вокруг нас, словно для тебя это не в диковинку.
— Господи, Катя, ну что за подозрения? — удивился я. — И главное вовремя. Ну, умею я стрелять, так я же в армии был, что тут удивительного? В роте первым стрелком был, а происходило это не так давно, так что я не успел забыть, как это делается. Реагирую я на все вокруг нас творящееся, руководствуясь инстинктами самосохранения. Или ты всерьез считаешь, что нам надо было сидеть в доме и ждать, пока нас прикончат? Да, я осторожен, но и ситуация, согласись, не самая нормальная. Если бы я тебя тогда не подвез, все обернулось бы по-другому. Не знаю, выжила бы ты, но я точно в такой ситуации не оказался бы. Разве я плохо делаю, пытаясь вытащить нас из этого дерьма?
— Не знаю, — устало спросила Катя. — Умом я понимаю, что ты прав, но утром чувствую, что-то здесь не так. Что мы теперь делать будем?
— Знаешь, — усмехнулся я, погладив ее по щеке, — однажды президента Америки Буша спросили, почему он еще не поймал Усаму Бен Ладена. Буш ответил: "Потому что он прячется". Вот мы тоже спрячемся.
Катя криво усмехнулась
— Согласна. Только разумно ли при этом уезжать из города, чтобы залечь в глухой деревне? Там через пять минут мы будем на виду, если я что-то понимаю в современных деревнях.
— А мы в деревню и не пойдем. Мы в город вернемся налегке и пешочком. Как раз к утру там будем. У тебя в городе есть где спрятаться?
— Дача, квартира…
— Не пойдет, — отверг я. — там нас и будут искать. Дядюшкин телефон помнишь?
— Мобильный? Не помню. Он в мобильнике есть, а телефон я там оставила. А ты взял тот, который я тебе подарила?
— Тоже нет. А там номер дядюшки был?
— Был вроде. Вот блин, незадача. Можно позвонить знакомым, поспрашивать… Хотя в нашей ситуации лучше не высовываться, правильно?
— Молодец, — похвалил я. — Просто сподвижница Штирлица, радистка Кэт.
Впервые Катя улыбнулась своей улыбкой.
— Да уж, радистка… Ни одного кода не помню.
— Не дрейфь, Катюха, прорвемся! — ободряюще произнес я.
Мы повернули в сторону города и пошли к шоссе. Катя по дороге постоянно спотыкалась о торчащие из земли корни, о пеньки и чертыхалась так, что любо-дорого было послушать. У самого шоссе она запнулась о сусличью нору и растянулась на земле, выругавшись так, что проснувшиеся в деревне петухи невольно прониклись к нам уважением.