Пункт назначения – Прага
Шрифт:
– Некрасов, ты хотел Гитлера в плен взять?
Снайпер пожал плечами.
– Если бы был такой приказ – то почему бы и нет?
Савушкин усмехнулся.
– Ну, Гитлера не обещаю, а вот Власова взять живьём – только что приказано. И не просто живым, а целым и невредимым. Подполковник Трегубов в начале марта об таком задании говорил, сегодня всё подтвердилось.
В кубрике повисло тяжёлое настороженное молчание. Первым его прервал старшина, угрюмо спросивший:
– Шо, в Берлин летим?
Савушкин вздохнул.
– Если вам будет от этого легче – в этот поиск Николай Тимофеевич хотел с нами сам идти. Генерал Шерстнёв зарубил рапорт. Лично читал его резолюцию…. – Помолчав, уже другим, решительным и бескомпромиссным, тоном продолжил: – Задание такое – летим не в Берлин, летим в Судеты. Район Витковице. Десантируемся на парашютах вблизи фермы нашего человека, Вацлава Штернберка. Там разбиваем лагерь, и на шоссе Гёрлиц-Трутнов выставляем контрольно-пропускной пункт – как фельджандармы. Форма и документы есть, сейчас подвезут, будем облачаться. Есть сведения, что по этому шоссе передвигается Власов. Если он попадает в наши руки – ликвидируем всех сопровождающих, а самого Власова целым и невредимым сажаем в специально присланный самолёт. После этого задание считается выполненным, и мы можем или податься на северо-восток, в расположение Первого Украинского, или в каком-нибудь уютном домике на опушке дожидаться прихода наших.
Некрасов, покачав головой, проронил:
– Судеты – горы.
Савушкин кивнул.
– Горы. И прыгать будем ночью, других вариантов нет.
Лейтенант, глянув на своих товарищей, усмехнулся и промолвил:
– Надеюсь, никто не забыл, что мы в армии? И что идёт война? – И, повернувшись к Савушкину, спросил деловито: – На месте транспорт будет? Или придется пешком вверх-вниз шагать? Много не нашагаем….
– Не нашагаем. Трегубов утверждает, что на месте нам предоставят лошадей. Вот на них и будем по горам, по долам…. Кстати, Андрей, – обратился он к радисту, – У тебя как с конной подготовкой? В седле удержишься?
Радист улыбнулся.
– У нас на Ставрополье охлюпкой [5] все с детства ездят, лет с семи. В седле – это уже взрослые, лет с пятнадцати. – Помолчав, кивнул: – Удержусь.
Тут в дверь постучали. Савушкин бросил: «Входите!» – и на пороге показался незнакомый разведчикам старшина.
– Товарищ капитан, обмундировку немецкую вам?
– Нам.
– Тогда пусть ваши хлопцы спустятся к машине – мне одному всё не сдюжить дотащить.
Через несколько минут разведчики разбирали содержимое четырех узлов, наскоро свёрнутых из немецких плащ-палаток; кроме трех «шмайсеров» и одной СВТ вкупе с цинком автоматных и коробкой винтовочных патронов – там нашлось семь комплектов офицерской и унтер-офицерской полевой формы вермахта, металлические горжеты фельджандармерии, десяток головных уборов – кепи, пилотки и фуражки, а также полевые сумки, ранцы, лопатки, портупеи, подсумки с магазинами, два хороших цейсовских бинокля в футлярах, и отдельно – пять советских десантных цигейковых курток. Последнему очень обрадовался Чепрага.
5
Езда на лошади без седла
– О, это правильно! А то в немецких шинелях ночью в горах задубеем.
Лейтенант, достав из груды барахла аккуратно свёрнутый пакет – развернул его и, быстро осмотрев лежавшие там документы, улыбнулся:
– Товарищ капитан, вы теперь гауптман Шнейдеман. Карл Отто. Из Кюстрина. Даже возраст совпадает!
– Пойдёт, – кивнул Савушкин, и спросил: – Ты кем записан?
– Обер-лейтенант Ганс Генрих Штаубе. – Внимательно всмотревшись в свою солдатскую книжку, Котёночкин разочарованно произнёс: – Годы рождения не те. Он меня на семь лет старше….
Савушкин махнул рукой.
– По горам недельку побегаешь на подножном корму – живо постареешь. Раздай хлопцам документы.
Котёночкин открыл следующий зольдбух, глянул на фото – и промолвил:
– Сержант Костенко – обер-фельдфебель Циммерман, Дитмар, из Лейпцига.
– Пойдёт, – буркнул старшина и забрал свою солдатскую книжку.
– Сержант Некрасов – обер-ефрейтор Штольц, Карл Иероним.
– Разжаловали, стало быть… – с этими словами снайпер забрал свой документ.
– Сержант Чепрага… Хм… Унтер-офицер Альбрехт Теодор фон Герцдорф-унд-Ратенау. Ни черта себе….
– Ого! – присвистнул Костенко.
– Ишь ты, фон-барон… – Хмуро бросил Некрасов.
Савушкин, едва заметно улыбнувшись, промолвил:
– Ну а что вы удивляетесь? Да, дворянин, на унтер-офицерской должности…. Не всем же немецким аристократам генералами или офицерами служить, должны быть и белые вороны. Вот наш Андрей и есть такая белая ворона…Если бы он ещё и по-немецки мог говорить – ему бы цены не было!
– В семье не без урода…. – Хмыкнул снайпер.
– Я бы попросил! – произнёс Чепрага и добавил: – Герр гауптман, объясните этим жалким простолюдинам, как им надлежит обращаться к немецкому аристократу. Кстати, по-немецки я говорю. Плохо, конечно, но для власовцев вполне сносно, от природного немца не отличат….
Савушкин кивнул.
– Гут. Хлопцы, смех смехом, а наш радист – по документам дворянин, поэтому обращаться к нему надлежит с уважением. Как минимум. За линией фронта, понятно, – добавил капитан и улыбнулся. А затем, уже серьезно, продолжил: – Переодеваемся, экипируемся, снаряжаем оружие, привыкаем к личинам. Через час подъедет «студер» комендатуры, на нём поедем на аэродром. Так что времени на то, чтобы скалить зубы, у нас нет. Не забываем, что выброска – в горах. Всё, за работу! Кстати, забываем венгерский и срочно вспоминаем немецкий!
В надвигающихся на Будапешт сумерках видавший виды «студебеккер» отъехал от виллы разведчиков и направился на север. Через полчаса, проехав Фот, грузовик остановился у небольшого полевого аэродрома – на котором в окружении полудюжины бипланов По-2 сиротливо стоял окрашенный серой шаровой краской двухмоторный Ли-2, он же «дуглас», «рабочая лошадка» транспортной авиации советских военно-воздушных сил.
Возле «дугласа» нервно прохаживался подполковник Трегубов, экипаж же транспортника из трех человек в ожидании прибытия пассажиров лениво валялся на расстеленном под левой плоскостью брезенте; четвертый член экипажа, судя по всему – бортмеханик – возился у стойки левого шасси. Савушкин, покинув кабину «студебеккера», подошёл к командиру и доложил о прибытии – краем глаза заметив, как экипаж Ли-2 живо вскочил и застыл в ожидании приказа.
Трегубов, кивнув на лётчиков, сказал:
– Думаю, командира экипажа ты знаешь. Майор Изылметьев.
Савушкин улыбнулся.
– В июле прошлого года он был капитаном.
– В авиации с этим попроще. Я вон уже два года подполковник. Да и ты с мая сорок третьего – всё ещё капитан….
Командир экипажа подошёл к Трегубову и Савушкину и, собравшись было доложить – де, всё в ажуре, экипаж к вылету готов, самолёт исправен, маршрут известен – всмотревшись в Савушкина, улыбнулся и, хлопнув себя по бёдрам, радостно произнёс: