Пункт назначения – Прага
Шрифт:
Значит, Власов знает что-то, чего не знают немецкие генералы, и что крайне важно узнать генералам нашим. И это «что-то», скорее всего, с Германией не связано. А с чем связано? Чёрт его знает…. Но ловить генерала-предателя решено всерьез. Это значит только одно – то, что он знает, крайне важно для товарища Сталина. И именно поэтому Власов нужен живой…
– Товарищ капитан, линия фронта. – Слова Некрасова оторвали Савушкина от трудных мыслей. Он глянул в иллюминатор – далеко внизу мелькнула тонкая нить редких сполохов, разорвал тьму белый шарик осветительной ракеты…
Из кабины пилотов вышел майор Изылметьев. Критически оглядев разведчиков, он произнёс:
– Не спим, разведка! Начинаем потихоньку разминать мышцы, через полчаса – точка сброса. Растяжения и вывихи, как я понимаю, в ваши планы не входят. А посему – разминаемся в статике. Парашютист должен быть гибок, как ветка ивы! Чтобы при приземлении ничего не сломать и не вывернуть!
Савушкин про себя грустно усмехнулся. Эх, если бы их главная трудность была в том, чтобы благополучно приземлиться….
Глава третья
Как непросто быть фельджандармами в Судетах
Чёрт! Ну надо же так опростоволоситься! Накаркал, чёртов майор!
Савушкин выдернул иглу шприца из правого бедра, с трудом приподнялся на локте, вглядываясь в предрассветный полумрак. Бесполезно, не видно ни зги… Звёзд на светлеющем небосводе уже нет, солнце ещё не взошло – те самые четверть часа, когда зрение почти бесполезно. Чёрт возьми, как он в последнюю секунду не заметил это промоину?
С трудом, путаясь в снаряжении, Савушкин подтянул нижние стропы и погасил, наконец-то, купол своего парашюта – минут десять хлопавший на ветру своим полотнищем и не дававший высвободить сломанную ногу из глубокой ямы. Подтянул тяжелый ком белого искусственного шёлка к себе, как смог, сложил его и утрамбовал; конечно, если бы он был на ногах, получилось бы намного аккуратнее. А так…. Ладно, авось пронесёт.
– Товарищ капитан, вы где? – негромкий голос Некрасова, донёсшийся откуда-то снизу, изрядно взбодрил Савушкина. Ну слава Богу, хоть не один!
– Витя, я здесь, давай ко мне! – Так же негромко он отозвался на зов снайпера.
Через минуту сержант Некрасов, держа на плече аккуратно свёрнутое полотнище своего парашюта, вырос перед капитаном, как из-под земли. Савушкин от неожиданности едва не перекрестился. Сглотнув чуть было не вырвавшееся ругательство, он произнёс:
– Тьфу ты, чёрт! Ты откуда выполз?
Некрасов хмыкнул.
– По руслу канавы прошёл. Ваш парашют увидел. Решил, от греха, тайком подобраться. Мало ли что… – Снайпер, оценивающе оглядев командира, коротко бросил: – Нога?
– Берцовую, похоже. Промоины не заметил.
Некрасов молча кивнул, отошел к полуразвалившейся ограде, вырвал штакетину, осмотрел её, удовлетворённо кивнул и, вернувшись к капитану, спросил:
– Со смещением? Морфин вкололи?
– Вроде нет, без смещения…. – Ответил Савушкин, хотя в этом был совсем не уверен. И добавил: – . Морфин вколол. Иначе орал бы, как резаный….
Снайпер присел, осмотрел ногу, неодобрительно покивал, достал нож, живо из штакетины сделал две шины, достал индивидуальный пакет… Савушкин не успел хоть что-то сказать – как его нога уже была туго упакована в шину. Некрасов, удовлетворённо осмотрев плод своих усилий, произнёс:
– Без смещения. Хоть тут повезло. Но две недели всё равно будет срастаться… – Снайпер оглядел окружающую местность, что-то увидел, удовлетворённо кивнул и добавил: – Вы тут пока полежите, я пойду из лещины вам костыль выстругаю. Парашюты в эту нору сложу, которая вам ногу сломала.
Савушкин молча махнул рукой – дескать, делай, что знаешь.
Через полчаса снайпер вернулся – и не один, следом за ним свой парашют тянул Чепрага. Савушкин напрягся – он был уверен, что с Некрасовым придут все остальные.
– Это всё? Где лейтенант и Костенко?
– А разве они не с вами? – удивлённо спросил радист.
– Как видишь. Витя, – обратился Савушкин к Некрасову, – ты вокруг никого не видел?
Снайпер угрюмо качнул головой.
– Никого. – Протянув командиру свежеструганный костыль, добавил: – Пока так.
– Ладно, подождём. Мы аккурат в центре поляны, должны подтянутся. Андрей, рация в порядке?
Радист уверенно кивнул.
– Так точно, в полном.
– Хорошо. Витя, давай дуй на север, ищи старшину с барахлом. Чепрага, давай на юг, на тебе лейтенант. Тащите всех сюда. Куртки снимите. – Разведчики стащили с себя десантные цигейки, оставшись в немецких мундирах, поверх которых болтались металлические горжеты фельджандармерии – и уже в таком виде направились по своим маршрутам. Савушкин лёг поудобнее, подтащил к себе рацию, куртки и тяжёлый вещмешок Некрасова, на всякий случай достал свой «парабеллум» – и, взведя его, стал ждать возвращения своих бойцов.
Ждать пришлось долго. Успело взойти солнце, сошла роса с густых луговых трав, Савушкин, хоть изрядно помучавшись, но стащил с себя куртку, потому что начало уже основательно припекать – когда из кустов лещины в ста метрах от его лёжки показались два человека, с трудом тащивших тяжёлый мешок – в которых капитан признал своих старшину и снайпера. Что ж, уже веселей – старшина жив-здоров, а в мешке все их припасы, оружие, амуниция; без него они, как без рук…
– Товарищ капитан, Витя балакав, шо вы ногу зломалы? – Костенко озабоченно осмотрел Савушкина, увидел шину, тяжело вздохнул и добавил: – Бачу. Закрытый?
– Закрытый. Всё в порядке, до дома этого Штернберка доскачу.
– А дэ вин?
Савушкин кивнул на юго-восток:
– В трех километрах ниже.
– Добре. Лейтенанта Чепрага ще не притащив…. – Не то спросил, не то утвердительно констатировал старшина.
– Не притащил. Будем ждать….
– Може, мы с Витею пробежимось до той горы? – И старшина кивнул на подымающуюся километрах в трех на юге лесистую вершину.
– Нет. Дождёмся Чепрагу. И будем действовать в соответствии с обстановкой. – Затем, настороженно прислушавшись, капитан спросил: – Вы что-то слышите?