Пуритане

Кавано Джек

— Ты! — Он направил лезвие сабли на мать. — Убирайся! Библиотека никогда не будет твоей! Вон отсюда!

— Да как ты смеешь! — завизжала леди Морган. Она не только не отступила ни на шаг, но двинулась на сына.

Обезумев от гнева, Энди сделал выпад саблей, одним махом сбросив со стола все, что на нем было. Ваза, книги и пустая чашка пролетели полкомнаты и приземлились в углу.

— Считаю до пяти, если на счет шесть ты все еще будешь здесь — отправишься следом за дедушкой! Раз!

— Не глупи, Энди. — Мать не сдавалась.

— Два!

В комнате не

осталось никого из слуг.

— Три!

Энди сделал шаг в сторону леди Эвелин. Та медленно отошла к дверям, ведущим в зал.

— Четыре!

Хозяйка Морган-холла остановилась в дверях, видимо, не желая сдавать позиции.

— Пять!

Энди бросился на мать с саблей. Пообещав вернуться вместе с мужем, леди Морган исчезла.

Подбежав к двери, Энди запер ее на ключ, затем стремительно пересек комнату и закрыл дверь, ведущую в сад. Усевшись посреди библиотеки, юноша начал готовиться к штурму.

Очень скоро снаружи послышались голоса. Леди Морган вернулась с подкреплением. Вопли отца и матери не смолкали несколько часов. К ним присоединился Филипп, время от времени отпускавший язвительные шуточки, — впрочем, это быстро ему наскучило и он оставил Энди наедине с родителями. К ночи супруги Морган охрипли от крика и покинули поле боя.

Когда все стихло, Энди наконец смог оплакать смерть деда. Он благоговейно прикасался к книгам, шепотом произнося их названия и вспоминая, что говорил о тех или иных авторах Амос Морган. Затем, опустившись в кресло, молодой человек стал перебирать в памяти истории, услышанные от деда. Ему так хотелось вновь увидеть самого рассказчика, сидящего в своем любимом кресле, — голова откинута, глаза закрыты!.. Несколько раз Энди садился на пол и горько плакал, обхватив колени руками.

Перед самым рассветом, когда темнота за стеклянными дверьми начала понемногу рассеиваться, Энди задумался о том, что его ждет. У него нет еды. Как долго он продержится? И что потом? Он чувствовал, что поступил правильно, отвоевав у матери библиотеку, но стоит ли сражаться за нее дальше? Оставаться здесь на осадном положении было просто нелепо… «Мудрый капитан понимает, что пришло время отдать команду: «Покинуть судно!»» Разве не об этом говорил дедушка? Битва проиграна. Настала пора покинуть судно.

Когда на востоке забрезжила заря, Энди поднялся к себе в комнату и собрал вещи, не забыв взять дедушкин подарок и книгу епископа. Держа наперевес саблю, он бесшумно спустился вниз, через черный ход вышел на улицу и направился в конюшню. Торопливо оседлал Пирата, стараясь не разбудить конюхов, и выехал из Морган-холла.

Оглянувшись на дом в последний раз, молодой человек увидел на крыльце, рядом с одной из коринфских колонн, матросский сундучок. В суете слуги забыли убрать его. Энди невольно вспомнил слова дедушки: «Когда мы с Джорджианой покидали Морган-холл, у нас было заведено так: я доставал дорожный сундук, она паковала вещи и мы отправлялись в путешествие. Когда я был с ней, я забывал о кораблях и морских приключениях. И даже Морган-холл отступал в тень».

На сей раз адмирал покидал Морган-холл навсегда. Он снова был рядом со своей

обожаемой Джорджианой. И он радовался этому путешествию.

Глава 7

— Ты кого-нибудь убивал?

— Ты о чем?

— Мух. Жуков. Убивал или нет?

— Ну да. А что?

— А кого-нибудь покрупнее?

Энди все меньше нравился этот разговор.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Элиот Веннер фыркнул.

— Нет уж. Сначала ответь: тебе приходилось убивать кого-нибудь покрупнее жука?

Энди взглянул на своего приятеля, с которым они плечом к плечу вышли воскресным утром из Лондона и теперь шагали по грунтовой дороге. Он был знаком с Элиотом всего несколько месяцев, но знал этого странного рыжеволосого паренька уже достаточно хорошо, а потому не удивлялся такому разговору.

— Однажды я убил змею, — осторожно сказал Энди. — Мы с братом рассекли ее лопатой пополам.

— Это было приятно? — Глаза Элиота загорелись.

— Что значит «приятно»?

— Тебе было приятно убивать ее?

— Ты больной, Веннер.

— Я знаю, — с улыбкой согласился Элиот. — Когда я давлю жука, у меня все тело звенит.

Последовала минутная пауза. Энди отвернулся. А его дружок как ни в чем не бывало продолжал:

— Тебе бы хотелось убить человека?

— Заткнись, Элиот.

Элиот пожал плечами. Он был настоящим повесой и вел разгульную жизнь. Жутковатые белесые глаза и огненно-рыжие волосы придавали ему свирепый вид. Энди не раз замечал, что его товарищ пугал людей своим странным взглядом. Неприятное впечатление усиливала недобрая усмешка и непослушные рыжие волосы — растрепанная и до крайности взъерошенная шевелюра Элиота напоминала взрыв ядра.

Юный Веннер был старше Энди. Невысокий, с лицом, испещренным оспинами, он ходил слегка прихрамывая (этому Элиот был обязан жизни на лондонских улицах). Элиота считали хулиганом, но Энди он нравился. Порой он напоминал ребенка, с которым было очень весело, если его не заносило, как сейчас.

— Нам еще далеко? — спросил Энди.

Друзья устало брели по пыльной дороге на север. Воскресенье выдалось солнечным, и движение было очень оживленным. Энди надеялся, что, несмотря на многолюдье, им удастся остаться незамеченными. Меньше всего ему хотелось угодить в тюрьму за посещение запрещенного развлечения ровно за день до того, как он получит свое первое поручение.

— Еще миля, — ответил Элиот. — Поверь мне, ты не пожалеешь.

— Не знаю. По-моему, травля медведя — не самое веселое зрелище.

— Ты будешь в восторге! — воскликнул Элиот. — Ведь насчет Розмари я оказался прав?

Вот уже три месяца Элиот Веннер был наставником Энди во всем — от азов шпионажа до прогулок по ночным увеселительным заведениям Лондона. Элиот по праву считался лучшим агентом епископа: в выслеживании пуритан он не знал себе равных. Однако едва ли юным сыщиком двигали благие побуждения. Просто такая работа идеально подходила лондонскому пареньку, выросшему на улице. Он мог лгать, воровать, шпионить и получать за это деньги.