Пуритане
Шрифт:
Главный констебль извлек кружевной носовой платок и вытер им пот.
— Господин Дадли, вам очень хорошо известно, что впечатление не может служить доказательством в суде. Если человек оказался вблизи от места преступления, это не свидетельствует о его вине. Если у вас нет иных доказательств, я отклоняю обвинение в убийстве, выдвинутое против мастера Моргана.
— Но ведь он обвиняется еще и в бродяжничестве! — напомнил Дадли. — А в том, что он бродяга, нет сомнения!
— Мы рассмотрим этот вопрос, —
После этих слов последовал незапланированный перерыв, во время которого все вернулись на места. Прежде чем сесть, Энди поблагодарил своих защитников. Теперь он видел, что горожане относятся к нему по-разному: если Дженни и Нелл были бледны от страха, то у кого-то в глазах затаилось недоверие, а у кого-то — разочарование, ведь им не удалось услышать смертный приговор.
Когда в зале стало тихо, главный констебль обратился к Энди:
— Вас обвиняют в бродяжничестве. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?
— Я путешественник. Больше ничего, — ответил Энди. — Я не представляю опасности для жителей города.
— Он не ответил на вопрос! — закричал Дадли.
По лицу главного констебля пробежала тень раздражения.
— Мистер Дадли, я знаю свое дело. Попрошу вас не мешать мне.
Нахмурившись, Дадли скрестил руки на груди.
— Он прав, мастер Морган, — продолжал главный констебль, — вы не ответили на мой вопрос. Где вы живете постоянно?
Последовала продолжительная пауза. Энди лихорадочно соображал, как заставить суд снять с него это нелепое обвинение.
— Вам понятен вопрос, мастер Морган?
Кристофер Мэтьюз поднялся со своего места и отчеканил:
— Если мастер Морган не возражает, он может продолжать жить в моем доме.
Дженни беззвучно зааплодировала отцу. Рот Нелл на мгновение приоткрылся, но она тут же спохватилась и сурово сжала губы.
— Благородный поступок, викарий, — промолвил Хоффман, — но едва ли уместный. Ваше предложение поступило после того, как было совершено преступление. Позвольте мне сформулировать вопрос иначе. Мастер Морган, имелось ли у вас постоянное место жительства четыре дня назад, когда вы были задержаны сторожем Эденфорда?
— Нет, сэр, — ответил Энди, — но я по-прежнему настаиваю, что не представляю угрозы для города. Я всего лишь шел в Плимут.
— В Плимут? Зачем?
— Чтобы поступить на торговое судно.
— Понятно… — Главный констебль задумчиво погладил
— Нет, сэр.
— Приходилось ли вам раньше выходить в море?
Энди хотел было солгать, но вовремя вспомнил, что именно вранье привело его к провалу в Норидже. Надо выкручиваться как-то иначе.
— Нет, сэр, — ответил он.
— Можете ли вы доказать, что не вводите суд в заблуждение, говоря о Плимуте?
— Нет, сэр.
Пока главный констебль делал записи в своей книге, толпа снова загудела. Затем Хоффман обратился к Дадли:
— Я отдаю себе отчет в том, что следующий вопрос может показаться кому-то бессмысленным — все присутствующие знают, что произошло в этом зале несколько минут назад, — однако я его задам. Этого требует процедура судопроизводства. Итак, попрошу уточнить, было ли на момент задержания у мастера Моргана какое-либо оружие?
— Было! — быстро и с видимым удовольствием ответил нотариус и услужливо положил перед главным констеблем саблю. Тот вынул ее из ножен и принялся разглядывать лезвие.
— Это ваша сабля? — спросил он Энди.
— Да, сэр, моя.
— Зачем она вам?
— Для защиты, сэр.
— От кого вы собирались защищаться?
— От грабителей. Путешествовать по английским дорогам — дело опасное.
Главный констебль кивнул в знак согласия, продолжая изучать саблю.
— Несколько недель назад я был в Колламптоне, — его голос звучал так, словно он размышляет вслух. — Говорят, на дороге между Колламптоном и Брэднижем орудует разбойник. Это случайно не вы?
— Нет, сэр!
— Если я не ошибаюсь, такими саблями пользуются на флоте, — заметил главный констебль. — Вы же утверждаете, что никогда не ходили в море.
— Это сабля моего деда, — Энди заколебался, стоит ли упоминать имя дедушки, но решил, что это может произвести впечатление на Дэвида Хоффмана. — Она принадлежала адмиралу Амосу Моргану.
Горожане оживленно зашептались.
Главный констебль оторвал взгляд от сабли и пристально глянул на Энди.
— Поразительно! — сказал он. — Адмирал Морган еще жив?
— Нет, сэр. Он скончался в этом году.
— Гм, — отреагировал главный констебль.
Некоторое время в церкви стояла тишина.
Главный констебль положил саблю на стол.
— Пожалуй, это к лучшему. Не сомневаюсь: такому благородному человеку было бы неприятно узнать, что его внука обвиняют в бродяжничестве. Можете ли сказать еще что-нибудь в свою защиту?
Энди почувствовал холодок. Паниковать было рано, но он растерялся. Как ни крути, ему не выпутаться из этого дела без ущерба для своей работы. А что если его признают виновным? Как наказывают бродяг? Он не знал.