Пурпурная сеть
Шрифт:
Еще не дойдя до двери, она достала телефон.
— Шах и мат.
Лукас играл хорошо, но иногда у него словно что-то перемыкало в мозгу, не позволяя хладнокровно анализировать ситуацию. За этим следовал неудачный ход, а за неудачным ходом — личный выпад против Сарате. Теперь Анхель ждал последствий своей победы. Возможно, ему не следовало выигрывать партию, но, с другой стороны, стоило показать парню, что не все готовы раскрыть ему объятия и вести себя так, словно ничего не произошло.
— Я хочу отыграться, — сказал Лукас, старательно сдерживая злость.
— Я играю черными, — согласился
Когда они начали расставлять фигуры, у Сарате зазвонил телефон. Это была Элена.
— Как у вас дела?
— Отлично. Твоему сыну нравятся шахматы, и сейчас мы играем. Кажется, он не любит проигрывать, поэтому приставил мне нож к горлу: требует реванша…
— Надеюсь, ты выражаешься метафорически. У меня проблемы с Рентеро, он стал выгораживать Вильякампу. Но я этого так не оставлю. Сейчас поеду в Торрелодонес, домой к Мануэлю Ромеро, адвокату Мар.
— Домой?
— Я звонила в его контору, он сейчас дома. У него есть копия показаний Мар.
— Прекрасно. О Лукасе не беспокойся, мы с ним в полном порядке.
Сарате нажал отбой. Лукас смотрел на доску с фигурами. Затем сделал ход ферзевой пешкой.
— Твоя мать задержится.
— Я слышал, она едет домой к адвокату. Чтобы поговорить обо мне?
— Нет, это связано с нашим расследованием.
— Ходи.
Сарате сделал аналогичный ход черными. Лукас выдвинул вперед коня. Затем, не поднимая глаз от доски, сказал:
— Мне не нужно приставлять тебе к горлу нож. Я могу тебя просто загрызть.
Сарате внимательно посмотрел на него. Сосредоточившись на игре, Лукас обдумывал следующий ход.
— Еще одна такая фраза, и я прикую тебя к кровати, — очень серьезно сказал Сарате. — Ты меня понял?
Лукас резко вскочил, стул полетел на пол. Сарате приготовился защищаться.
— Спокойно, — сказал Лукас. — Я иду писать. Можно мне одному, или ты пойдешь со мной и подержишь мой член?
Торрелодонес находится в тридцати километрах от Мадрида, у самой горной гряды. Это одно из мест, где обеспеченные мадридцы строят себе дачи. В молодости Элена часто ездила туда в гости к подругам. Инспектор сверилась с навигатором: чтобы добраться до дома Мануэля Ромеро, нужно на двадцать девятом километре шоссе Мадрид — Ла-Корунья повернуть на дорогу, ведущую в сторону дворца Канто-дель-Пико. В этом жутковатом особняке в неоготическом стиле умер президент Антонио Маура. Во время Гражданской войны там располагался генеральный штаб Индалесио Прието и генерала Миахи; позднее дом принадлежал семейству диктатора Франсиско Франко. Не доезжая до особняка, Элена свернула на узкое шоссе, почти проселок, ведущее к другому дому, гораздо лучше укрытому от посторонних глаз. Увидеть его с дороги было невозможно, потому что здание окружала высокая изгородь. Элене пришлось остановиться около небольшой сторожевой будки, чтобы охранник записал номер ее машины и позволил ей проехать дальше. Она обратила внимание на усиленные меры безопасности — ей и в голову не приходило, что адвокатам нужна такая защита. Она уже собиралась выйти из машины, когда позвонил Рентеро. Вместо приветствия он набросился на нее чуть ли не с руганью:
— Ты что вытворяешь? Мне звонили из полицейского участка Карабанчеля. Разве я не говорил, чтобы ты забыла об Игнасио Вильякампе?
— Не заводись, я просто довожу расследование до конца.
— Не делай из меня дурака! Мы слишком хорошо знаем друг друга! Ты ищешь
— У тебя есть какие-то возражения?
— Ты ошибаешься. У Игнасио Вильякампы есть алиби на вечер пятницы. Другое дело, что он не обо всем может рассказать.
— Пока он не расскажет, я буду продолжать расследование. Это моя прямая обязанность, или ты забыл об этом?
— Вильякампа играл в гольф в загородном клубе, — с досадой произнес Рентеро, словно признаваясь в чем-то постыдном.
— Почему он не мог об этом сказать?
— Потому что играл с судьей, который вел его дело. С тем самым, который сейчас его оправдал. Было бы не очень приятно, если бы эта новость всплыла, тебе не кажется?
— Да, не очень, — процедила сквозь зубы Элена. — Откуда ты знаешь, что он не врет?
— Потому что я, черт возьми, тоже играл с ними!
— Хорошо. Спасибо за информацию.
— Где ты находишься?
— Еду домой. Не беспокойся. Поговорим при встрече.
В этот миг Элена ненавидела Рентеро, ненавидела покрывающих друг друга судей и политиков, ненавидела дружбы, основанные на коммерческих интересах и профессиональных амбициях. Рентеро был ее начальником, он хорошо к ней относился и дружил с ее матерью. Но он принадлежал к той породе идиотов, которые видят смысл жизни в продвижении по службе. Она без труда представила себе цепочку лихорадочных бесед, последовавших за ее уходом из кабинета комиссара. Рентеро звонил Вильякампе, Вильякампа — судье, судья — Рентеро и секретарше загородного клуба. Всем нужно было прикрыть свою задницу. Да, они были в клубе втроем, провели там всю вторую половину дня, судья уехал злой, потому что запорол простейшие патты.
Элена быстро шла по гравиевой дорожке к особняку адвоката. Она во что бы то ни стало раздобудет показания Мар Сепульведы.
Глава 75
Ее встретила домработница и отвела в кабинет, поражавший своими размерами. Мебель в классическом стиле, шкафы, заполненные книгами в кожаных переплетах, огромный и, судя по всему, старинный глобус рядом с резным письменным столом. На покрытой золотым узором столешнице лежали набор луп, пресс-папье и нож для бумаги, а также авторучки «Монблан» и три одинаковых мобильных телефона.
Мануэль Ромеро, даже дома носивший костюм и галстук, сердечно приветствовал Элену:
— Здравствуйте, инспектор Бланко. Мы виделись в комиссариате Карабанчеля, но, к сожалению, мельком.
— Как раз по этому поводу я и пришла. Мар Сепульведа, ваша подзащитная, еще до нападения на Игнасио Вильякампу подала на него много жалоб.
— Очень жаль, что наркотики довели ее до слабоумия.
— Как я уже говорила вам по телефону, мне не удалось получить протокол ее допроса в полицейском участке.
— Разумеется, он у меня есть. Я только не понимаю, чем вас могла заинтересовать эта женщина. Насколько мне известно, она попала в больницу из-за передозировки.
— Что меня очень удивляет, — призналась Элена. — Всего за несколько дней до этого я разговаривала с Мар, и мне показалось, что она твердо решила раз и навсегда отказаться от наркотиков.
— Очень многие принимают такие решения, но потом срываются. Часто из-за ерунды, решив что-нибудь отпраздновать. Я добился, чтобы ее освободили, а она решила, что просто обязана отметить такое событие. Я уже виню себя за то, что помог ей. Но скажите, зачем вам ее показания?