Пурпурное сердце
Шрифт:
С одной стороны, я ненавидел его за это, но в то же время был благодарен. Я проявил трусость в сражении, но никто не должен об этом знать. Пусть все думают, что я по глупости забыл прокричать «Хатч!»
Да, вот почему «Уолтер так ненавидел это "пурпурное сердце"». Потому что, как сказал Майкл, «я его не заработал».
Пока еще не слишком смахивает на историю о силе, верно?
Возможно, мои представления о силе отличаются от ваших.
Вот как я себе это объясняю. Я понимал, что я совершил, и смог это принять. Конечно, мой поступок был далек от идеала, но произошло то, что произошло.
Я не рассказал об этом Эндрю. Потому что Эндрю был не настолько силен, чтобы принять это. Он бы сочинил для себя другую историю, далекую от истины, что, собственно, он и сделал. Так кто же сильнее – тот, кто смотрит правде в глаза, или тот, кто утешает себя сладкими сказками?
Он не примирился и с тем, что мое тело оказалось обезображенным. И мне не позволял смотреть на раны. Я это делал, когда он заступал на дежурство.
Эндрю недостает смелости смотреть фактам в лицо. Ему нужно дорасти до этого.
Он захочет посмотреть Майклу в глаза, потому что Мэри Энн подсказала ему это. Как только он увидит их, ему станет ясно, что это я. Но он все равно откажется это понимать. Потому что еще недостаточно крепок духом.
Только разложив все по полочкам, он сможет вернуться домой.
И тогда мы все освободимся.
Кстати, голову мне снесло всего лишь через три дня после моей выписки из госпиталя.
Жаль, что Хатч не был хорошим стрелком. Избавил бы меня от множества хлопот.
Глава девятнадцатая
Майкл
Майкл, вскочив с кресла-качалки, выкрикивает имя Эндрю. Слишком простое решение, но это срабатывает.
Эндрю останавливается и оборачивается.
Майкл произносит:
– И это все? Ты летишь из Альбукерка, Бог знает как добираешься в город из аэропорта, потом топаешь сюда пешком – и для чего? Чтобы выслушать меня, обозвать сумасшедшим и уйти? В таком случае, дружище, ты просто выбросил на ветер доллары, припасенные на отпуск.
– Я тебе не дружище. Сумасшедшие непредсказуемы. И меня не прельщает перспектива общения с ними.
– Меня тоже. Но посмотри, я ведь совершенно безобиден. Я тебя не обижу.
– Ты обидел мою жену.
– Правда? И каким же образом?
– Ты заставил ее поверить в перевоплощение Уолтера или наплел что-то насчет того, что в тебя вселился его дух.
– Одно из двух наверняка. Уолтер говорит, что я – его реинкарнация, а ему-то уме виднее. Зачем ты приехал сюда, Эндрю?
– Узнать, что за историю ты сочинил. Какую цель преследуешь. Какое мошенничество затеваешь.
– Ты удовлетворен тем, что узнал?
– Нет, не вполне.
– Тогда… почему же ты уходишь?
– Это дом? – спрашивает Эндрю, заходя в его жилище. – Его еще не достроили или уже начали разбирать?
– Мы строим его потихоньку, не торопимся.
В тусклом свете свечей Эндрю пытается рассмотреть скелет динозавра, который Деннис соорудил из разнообразных обломков сплавных бревен. Майклу трудно определить, считает Эндрю этот шедевр творческой находкой или безумием.
Потом Эндрю садится на диван и вновь оглядывает помещение.
– Наверное, это будет хороший дом, когда вы его достроите. Сейчас выглядит немного примитивным. У тебя что, даже света нет?
– Пока нет. Это большие расходы – провести свет. Мы ведь не электрики.
Вопреки ожиданиям Майкла Эндрю не спрашивает, кто стоит за этим «мы». Майкл опасается, что, упомяни он сейчас о своем компаньоне, Эндрю примет его за гея. А это лишь осложнит ситуацию. А может, наоборот? Супружество Эндрю как раз могло бы помочь.
– Я зажгу лампу, – говорит он.
Пока он возится с керосиновой лампой, Эндрю спрашивает: «У тебя хотя бы горячая вода есть?»
– Да, у нас есть газ. Можно принимать душ. И готовить. Мы не дикие животные, Эндрю. Просто мы пока не можем себе позволить вызвать электрика.
Когда лампа разгорается сильнее, он ставит ее ближе к Эндрю, чтобы лучше видеть его лицо.
Эндрю берет лампу за ручку и придвигает к Майклу. Слегка подкручивает фитиль. Майкл не сразу догадывается, что он делает.
– Ты пытаешься увидеть мои глаза, так? Хочешь проверить, не обманула ли тебя Мэри Энн?
– Откуда ты знаешь, что мне сказала Мэри Энн?
Вместо ответа Майкл подносит лампу к своему лицу. Чтобы Эндрю наконец увидел то, ради чего приехал. Майкл сам хочет посмотреть на его реакцию, но ему это не удается, поскольку лицо Эндрю осталось в тени.
От молчания становится неуютно. Потом он произносит: «Все, я понял. Уолтер где-то на стороне заимел ребенка, о котором мы не знали. Вот откуда эти глаза. И вот почему ты так много о нем знаешь».
– Эндрю. – Он ставит лампу на пол. – Тогда, наверное, мне было бы лет сорок?
Тишина.
Потом:
– Ах да. Я должен был сообразить, если бы не усталость. Я очень устал. Пожалуй, мне пора.
– Почему ты не хочешь остаться на ночь здесь?
Эндрю тяжело поднимается.
– Нет, нет, я ухожу.
– Но ты ведь устал. А до города четыре мили.
– Я знаю, сколько до города. Уже прошагал этот путь пешком.
Майкл идет за ним, догоняя на крыльце.