Пурпурные грозы
Шрифт:
— Мэй, нет. Не могу. Нельзя. А вдруг ребенок?
— Он будет желанным, — прошептала я.
— Но я уйду, милая. И не хочу бросать тебя одну.
— Не уйдешь, — уверенно сказала я. — А если уйдешь — вернешься.
— Мэй, — вздохнул он, поглаживая мою спину, — я много раз возвращался, но сейчас дорога уходит в самую глубь, и оттуда не выбраться.
— Тогда я пойду с тобой.
— Знал, что ты скажешь это, — помрачнел Дэр. — И знаю, что не отговорю тебя. Но малыш не должен погибать из-за нас.
— Никто не погибнет, — прошептала я, поглаживая его грудь. — Ни ты, ни я, ни он. Пусть всё будет, как суждено, Дэр. Если бы должно было случиться иначе — мы бы не жаждали друг друга сейчас.
— Возможно, стоит побороть желания? — усмехнулся он. — Как бы трудно это ни было?
— Или следовать за сердцем — как всегда.
Он вздохнул и провел ладонью по моей щеке.
— И верить в лучшее.
Нами управляла страстная жадность, которую нелегко сдерживать. Кричать я не смела, и только тихо постанывала Дэру в ухо. Никогда ещё мир не был с нами заодно в такие мгновения — весь целиком, от небес до земных недр. Казалось, даже воды замерли, а ветер приносил издалека ароматы теплого жилья. Так для меня пахло будущее — Дэром, дождем и надеждой.
Я не хотела шевелиться, когда мы, разомлевшие, лежали у огня. Так и уснула, прижимаясь к Дэру и почему-то не боясь, что он исчезнет вновь. А проснулась от тихого разговора.
— Почему ты раньше не пришел? Мы могли бы поговорить наедине много лет назад.
— Боялся я, Дэр. Того, что потеряю тебя снова. Ты ведь мой единственный близкий человек.
Дэр вздохнул, пошевелился. Взял Марка за руку?
— Поэтому столько лет врал? Из-за страха? Ты кретин, Сварт, и я не лучше. Повелся на вранье. Хотя, признаться, актер из тебя ничего. До того мгновения в хижине я верил. Агна… И она туда же! Ни слова не сказала о том, что мучается! Даже мама не знала. Почему она предпочла так умереть?
— Просила убить её, но я не смог. — Тяжелый вздох, и Марк откашлялся: — Она говорила, чтобы я за тобой присматривал.
— Вот уж точно: присмотрел. Достал ты меня своей опекой, Сварт! Каждый раз охота тебе нос расквасить! — шепотом возмутился Дэр. — Руки чешутся до жути. Обязательно было выбирать роль распоследнего дерьма, которое даже навозники не трогают? Признай, ты ошибся.
— Ошибся. Насчет многого. Даже о Мэй думал плохо, хотя она, как выяснилось, твой ангел-хранитель. Ты хотя бы помнишь, как она ухаживала за тобой, ласкала, песни пела?
— Малую часть, — отозвался Дэр. — Она не должна погибнуть, Марк. Её стоит беречь в первую очередь. Мэй — часть Атры. Поначалу я думал, что красная земля приняла её свет и цвет, потому что нуждалась в нем, но был не прав. Атра впустила Мэй, потому что ощутила любовь. То, что живет в моей супруге — не просто дар. Она создана быть частью всего, что окружает Грозовых и Солнечных, она — сокровище, ключ к разгадке грядущего.
— Да уж, — проворчал Сварт. — Сокровище. Хотя бы раз на помощь позвала, так нет, орала, что любит тебя.
Дэр невесело усмехнулся, и я ощутила, как теплые пальцы легко и приятно коснулись щеки.
— Мэй переживает, что ты меня помял слегка. Не говори ей, что ты на самом деле вытворял, ладно?
— Не скажу. У неё нежное сердце.
Я не выдержала и произнесла:
— Хочу признаться, что бессовестно подслушиваю…
Оба тихо рассмеялись, и у меня защипало в носу. Открыв глаза, я увидела над собой два лица — таких непохожих и важных. Марк, который всё-таки применил жестокие методы и оказался прав. Человек, не единожды солгавший, но сохранивший честь и достоинство. Человек, ставший моим другом несмотря ни на что. И Дэр, моя единственная любовь, надежная стена и крепкое крыло, человек, без которого я уже не могла представить себе жизнь.
— Ты меня почти утопил, — улыбнулась я Марку.
— И он меня, — мужчина кивнул на Дэра, — уже за это отметелил.
— У тебя сердце не билось, милая, — пробормотал Дэр, прямо в одеяле беря меня на руки. — Я слегка переусердствовал с молниями, и теперь у тебя на коже тоже есть рисунок. Потом посмотришь…
— О! — и я скосила глаза. — Интересно. Немного жжет там.
— Говорю же, я разошелся. От страха перестарался. Ты была такая бледная…
Не стесняясь Сварта, Дэр крепко поцеловал меня в губы, но Марк не поморщился, только хмыкнул.
— Хорошо о хорошем говорить, но нам предстоит перебраться через долину и встретиться с чудищами у престолов. Какие идеи?
— Сначала ты сходишь к Кервелу, а мы подождем.
— Думаешь, вернусь?
— Он тебя не тронет. Не дело швырять в пропасть единственного наследника.
— Ты зря думаешь, что Цахталу угодна твоя смерть, Дэр, — сказал Марк. — Возможно, он просто хотел о чем-то важном поговорить.
— Туда веками никто не ходил, и тут вдруг разговор наметился? — Дэр покачал головой. — Грозовой монстр просто так рассудок не отнимает и не возвращает. Всё это — испытания, и у бездонной пропасти мне предстоит пройти последнее.
— Давайте не будем об этом пока, — попросила я, гоня прочь тяжелые мысли. — Обещай, что не отпустишь мою руку. Хочу чувствовать, как твое сердце бьется.
Дэр улыбнулся, пожирая меня глазами.
— Мое чудо.
И подал пальцы, которые я крепко сжала.
— А теперь ты, Марк. Твое сердце я тоже хочу слышать. И не надо болтать о том, что ты мимо проходил… Цвет тебя выдает — ты рад быть рядом с нами.
Сварт поднял брови.
— Ловко. Ты права. Дэр?
Магици кивнул, и Марк осторожно коснулся второй моей руки. И вдруг произошло нечто странное — невидимое для них, но для моего взора яркое и живое. Вокруг нас образовался цветной пузырь, какой бывает от мыла, только более толстый и не столь прозрачный. Он раздулся, зазвенел на ветру и лопнул, перепачкав всех троих и землю вокруг радужными ошметками. Следом начал надуваться ещё один, и его постигла та же участь.
— Мэй, — насторожился Дэр моему ошарашенному виду и более того открытому рту.
— Тихо! Не забирайте руки! Что-то происходит с нашими цветами.
Они замерли, и я принялась наблюдать, как надувается очередной пузырь.
— Попробуйте ни о чем не думать сейчас, — попросила я. — Расслабьтесь.
Марк пожал плечами. Наверное, это означало, что просьба глупая.
— Что ты видишь? — спросил Дэр.
— От нас исходит нечто цветное. Прежде не видела такого.
— А если попробовать расцепить руки? — сказал Марк и убрал пальцы.