Пурпурные грозы
Шрифт:
Я кивнула и со всех ног кинулась к реке. Слабость отступила, приятная решимость вернула рассудок. Часть воды я расплескала по дороге, зато принесла быстро.
— Мне в ладони налей, — сказал Дэр, — он из чашек не сможет лакать.
Лев склонился, невидяще тыкаясь носом в руки, и я направила его лохматую голову к воде. Он пару раз глотнул и плюхнулся мордой вниз.
— Мэй, зелья, — напомнил Дэр, видя, что я испуганно замерла, глядя на содрогающееся мохнатое тело.
— Прости. Сейчас. — И полезла в сумку. — Почему он не становится
— Не может. Ему слишком плохо. Хотя лучше бы стал. Марк! — позвал Дэр. — Вернись! Нам трудно лечить твоего зверя. — Он взял в руки лобастую голову, мягко сжал, погладил, как большого кота. Удивительно, что в отношении Солнечного он был способен на такую вот суровую нежность! — Постарайся. Ты заставлял меня, теперь изволь сам трудиться.
Лев в ответ тихонько зарычал, а через несколько секунд Дэр уже держал на руках Марка. Он был в сознании, но, пытаясь что-то сказать, никак не мог связать слова.
— Дэр, у него совсем мало цвета осталось! Оттенок как будто кто-то съел!
— Есть что-нибудь для таких случаев?
Я подала склянку с красной жидкостью.
— Бэйт сказал, что это зелье труп на ноги поставит. Для особо тяжелых случаев велено давать пять капель.
— Понял. Марк, открой рот!
Губы Сварта дернулись, но он не собирался пить. Пальцы вцепились в рубашку Дэра, сжались и обессилено упали на траву.
— Выпей, — приказал Дэр. — И станет легче. Нельзя тебе в таком состоянии спать.
Сварт поморщился и попытался подняться. Его явно сердило такое положение.
— Ну, баран! — воскликнул Дэр. — Мэй, на счет три заливай.
Марк дернулся. Хотел уйти? Неужели он настолько не любил принимать чужую помощь?
— Раз… — начал Дэр, а потом внезапно дернул мужчину за ухо, да так сильно, что тот зашипел, и слово «три» говорить не пришлось. Ох уж эти мужские методы! Зато я влила зелье, и даже больше, чем нужно.
— Будешь ещё выпендриваться! — рявкнул Дэр. — Мэй, посиди рядом. Решит встать — просто уложи обратно. Думает, что всё может… Лежи, кому сказано! Сейчас станет легче.
Он оставил Марка со мной, а сам пошел к реке. Мне дважды пришлось укладывать упрямца на место, и тот даже сказал какое-то ругательство. Да, ему стало чуть лучше. Когда подошел Дэр, я уже взмокла сражаться с Солнечным — он хотел во что бы то ни стало сидеть, а не лежать.
— Я… нормально, — прохрипел Марк. — Не надо помогать.
— Ага. По роже оно и видно. Лежи и не рыпайся, чудило.
И Дэр не слишком ласково плюхнул его на плащ, чтобы начать осматривать и кое-где латать молниями. Сварт терпел укусы светящихся змеек молча, лишь изредка вздрагивая. Я старалась помочь супругу, но толку от меня, суетящейся и взволнованной, было немного.
После всех манипуляций Марку нужно было подкрепиться, но держать еду он не мог. То есть мог, но ронял. Есть из рук Дэра Солнечный отказывался категорически, на меня смотрел сердито и неприязненно. Одичал так одичал! Он настолько не привык к дружеской помощи, что находил силы огрызаться. Я знала — он должен покушать, потому пыталась повлиять на кормежку словами. В итоге Дэр, отчаявшись, упомянул какого-то человека, и Марк соизволил отведать рыбы, а потом доел остатки сухарей. Он сказал «Спасибо», больше похожее на «Отвяжитесь!», обнял сумку и уснул.
Мы сели ужинать.
— Ему нужна любимая женщина, — сказал Дэр. — Обязательно. Не былой образ, высасывающий силы, не случайная любовница, если таковые у него вообще были… Супруга. Не в обиду Агне, которую я сам вспоминаю с нежностью, но она ушла, оставив после себя вкус слез.
— Вы разговаривали, и Марк упомянул о какой-то болезни…
— Да. Сестра была смертельно больна. А я ничего не знал! Она сказала только Марку, а семье — ни слова.
— Обидно?
— Немного, — нахмурился он. — Я думал, она может довериться мне в чем угодно. Выходит, ошибался.
— Марк был её любовью. Я тоже что-то могу рассказать только тебе, но не Смайлу и не Бэйту.
— Хм, — и Дэр погладил меня по щеке. — Понимаю. Это приятно. Но теперь Солнечному нужен другой светоч. Понятия не имею, сколько он ещё выдержит в одиночестве…
— Дэр, — тихо сказала я, зная, что самое время, — мне кажется, Габи влюблена в него…
— Что? — нахмурился супруг. — Не может быть! Она ж его боится.
— Нет. Все принимают её волнение за страх. Сам подумай: она не видит будущего рядом с ним, наверняка запрещает себе чувства, и от этого страдает. Тем более после истории с Агной разве кто-то одобрит эту любовь? Я, конечно, не знаю точно, но вижу в её глазах что-то знакомое. Частицу чувств, которые испытываю сама.
Дэр вздохнул.
— Прежде я бы велел Марку держаться подальше от моей семьи, но теперь был бы рад такому союзу. Разве что Колэя и Ирину уговорить будет сложно. Да и сам Сварт вряд ли согласится.
— Ради укрепления Атры, — сказала я. — Знаю, звучит жестоко. Да и вообще, нам ли это решать? Пусть случится, как угодно любви и судьбе.
Дэр устроился спиной к Марку, откинул руку:
— Иди сюда, милая. Ложись как всегда рядом. Чувствуя твое тепло, я знаю, что жив.
— Ты — моё счастье, — прошептала я, обнимая его. — Не отдам тебя никакому Цахталу.
Под россыпями звезд, под шум ветра, средь холода, но в огне друг друга мы уснули мирным сном.
На следующий день Марк был в состоянии продолжать путь. Он выпил ещё немного зелья и даже сказал нормальное «Спасибо».
— Простите. Не хотел доставлять проблем.
Смущенный Солнечный — то ещё зрелище. Я не сдержала улыбки.
— Никаких сложностей, — сказал Дэр. — Мы рады, что ты цел, Марк. Спасибо. Ты спас нас. — Он положил руку на широкое плечо и невесело хмыкнул: — Хочется назвать другом, но кто тебя знает, вдруг опять материться начнешь?