«Пушечное мясо» Черчилля
Шрифт:
Сегодня известно, что из попавших в немецкий плен к 1 декабря 1941 года 2 835 000 командиров, красноармейцев и гражданских лиц по окончании жуткой зимы 1941/42 года за колючей проволокой осталось чуть менее полутора миллионов. Правда, надо сказать, что не все остальные погибли, многих немцы выпускали – с 22 июня 1941 года по 31 января 1942-го было освобождено 280 108 человек, из них – 270 095 украинцы, остальные – советские военнослужащие из прибалтийских республик. Но даже с учетом выпущенных на волю пленных цифра погибших остается весьма значительной – более миллиона солдат и офицеров!
Советские военнопленные из Харьковского «котла»
Советская пропаганда довольно долго скрывала общую цифру наших военнопленных – из понятных соображений. Цифра в четыре миллиона сдавшихся в плен советских бойцов и командиров ставила под сомнение тезис о «массовом героизме» солдат Красной Армии; посему, если ГлавПУР и признавал сам факт пленения какого-то количества наших воинов, то тут же утверждал, что попали они в плен контуженными, израненными, а то и вовсе – в бессознательном состоянии. И, оказавшись в лагерях, тут же немедленно начинали готовить побег, дабы воссоединиться со своими сражающимися товарищами, немецкие же сатрапы и палачи, видя эту неуемную страсть к бегству, безжалостно уничтожали военнопленных всеми возможными способами, в очередной раз явив миру свой человеконенавистнический звериный облик.
*
Во времена перестройки (и сопутствующей ей кликушеской «гласности») общая цифра военнопленных стала известна широкой публике – более того, наиболее продвинутые из демократических публицистов умудрялись загонять за колючую проволоку немецких лагерей для военнопленных куда как большие контингенты красноармейцев, чем это было на самом деле. Самые смелые «прожекторы перестройки» «брали в плен» до десяти миллионов советских солдат и офицеров! Причем смерть большинства из них либеральные публицисты вменяли в вину исключительно товарищу Сталину и советскому руководству, которые не подписали Гаагскую (1907 года, «О законах и обычаях войны») и Женевскую (1929 года, «Об обращении с военнопленными») конвенции, что, собственно, и позволило немцам безжалостно истребить от трех до пяти (в зависимости от фантазии очередного «ниспровергателя истин») миллионов наших соотечественников. Дескать, если бы кровожадный Сталин не провозгласил людоедский тезис: «У нас нет пленных – у нас есть предатели», если бы подписал вышеозначенные конвенции, то Международный Красный Крест завалил бы лагеря наших военнопленных посылками с разного рода изысками, и жили бы советские пленные за колючкой ничуть не хуже своих французских, британских и американских коллег, для которых, как известно, плен был лишь небольшим неудобством. Более того, поскольку согласно Гаагской конвенции 1907 года питание военнопленных должно было соответствовать нормам питания резервных войск страны, захватившей пленных, то наших бойцов и командиров, даже без посылок МКК, немцы обязаны были бы кормить не хуже, чем своих запасных зольдатов.
Самое печальное, что подавляющее большинство нашего населения всерьез восприняло сей демократический бред!
Об имевших место зверствах немцев по отношению к пленным мы здесь говорить не станем – к сожалению, в свидетельствах очевидцев очень трудно отделить правду от вымысла (каковым зачастую сопровождали рассказы о своей тяжкой доле в плену вернувшиеся на Родину); примем за истину, что отношение это в любом случае не было доброжелательным и корректным, и разного рода зверств хватало с избытком. Военнопленные действительно истреблялись безжалостно, и в первую очередь – путем лишения пищи; дошедшие до нас нормы питания для советских военнопленных, разработанные осенью сорок первого, определяют калорийность их пайка в восемьсот-девятьсот калорий – тогда как только для поддержания жизнедеятельности в состоянии покоя здоровому человеку требуется минимум тысяча двести калорий, а для нормального существования нужно никак не менее трех тысяч калорий.
Впрочем, для немцев разного рода Женевские и Гаагские конвенции тоже не были Священным Писанием – некоторые американские военнопленные (например, прошедшие через лагерь «Шталаг-люфт-1») вспоминают, что в 1942 году они получали ежедневно около 230 граммов хлеба, полкило вареного картофеля, 15 граммов маргарина, 20 граммов конины, 20 граммов мармелада или повидла, две кружки «отвратительного кофе из листьев». Такой рацион составлял 1500–1900 килокалорий в день – что, конечно, было больше, чем у советских пленных, но никак не дотягивало до рациона запасных полков вермахта, каковой составлял в этом же 1942 году:
Хлеб (в день) – 750 г
Крупы (манная крупа, рис) – 8,6 г
Макароны – 2,86 г
Мясо (говядина, телятина, свинина) – 118,6 г
Колбаса – 42,56 г
Сало-шпик – 17,15 г
Жиры животные и растительные – 28,56 г
Масло коровье – 21,43 г
Маргарин – 14,29 г
Сахар – 21,43 г
Кофе молотый – 15,72 г (в неделю)
Чай – 4 г (в неделю)
Какао-порошок – 20 г (в неделю)
Картофель – 1500 г, или фасоль (бобы) – 365 г
Овощи (сельдерей, горох, морковь, кольраби) – 142,86 г
или овощи консервированные – 21,43 г
Яблоки – 1 шт. (в неделю)
Огурцы соленые – 1 шт. (в неделю)
Молоко – 20 г (в неделю)
Сыр – 21,57 г (в неделю)
Яйца – 3 шт. (в неделю)
Консервы рыбные (сардины в масле) – 1 банка (в неделю).
То есть рацион немецкого военнослужащего в запасном полку как минимум вдвое превосходил рацион американского военнопленного, хотя США и подписали все необходимые конвенции…
Так что немцы отнюдь не отличались скрупулезным выполнением разного рода международных договоров в части обеспечения продовольствием военнопленных (как и разных других прочих). Другое дело, что американцы могли рассчитывать на посылки Красного Креста, наши же военнопленные таковых были лишены.
Но есть ли вина Советского правительства и лично товарища Сталина в том, что в немецком плену умерло более миллиона советских солдат и офицеров? Правда ли, что если в 1929 году советская делегация прибыла в Женеву и подписала Конвенцию, то полтора миллиона пленных остались бы живы?
Увы.
С полной ответственностью хочу заявить – НИ В ОДНОЙ СМЕРТИ СОВЕТСКИХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В НЕМЕЦКОМ ПЛЕНУ НИ ЛИЧНО СТАЛИН, НИ СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО В ЦЕЛОМ НЕ ПОВИННЫ.
*
Надо сказать, что пресловутые конвенции не подписал не только тоталитарный СССР; не сделала этого, например, и демократическая Финляндия, что в общем-то никакого значения ни для советских, ни для финских пленных на самом деле не имело.
Советская сторона в обеспечении финских военнопленных продуктами руководствовалась телеграммами Генерального штаба № 131 от 23 июня 1941 года, В70/133 от 26 июня 1941 г, а также ориентировкой УПВИ HКВД СССР 25/ 6519 от 29 июня 1941 года. Согласно этим документам, в сутки на одного военнопленного полагалось 600 граммов ржаного хлеба, 90 граммов круп, 10 граммов макарон, 40 граммов мяса, 120 граммов рыбы, по 20 граммов муки, масла растительного, сахара и соли, 600 граммов картофеля и других овощей, 1,5 грамма чая, а также разного рода специи. Кроме того, на месяц военнопленному полагалось 5 пачек махорки и 5 коробок спичек, 200 г хозяйственного мыла. С увеличением числа пленных (особенно зимой 1942/43 года) нормы довольствия понизились – впрочем, в это время голодали не только пленные, но и все население СССР.
Финны в деле снабжения советских военнопленных руководствовались своими внутренними документами, нормы питания в которых были изначально куда как более скудными – учитывая процент умерших советских и финских военнопленных (соответственно 29 % и 14 %) – как минимум вдвое меньшими. Но надо добавить, что к 1943 году и гражданское население Финляндии снабжалось ненамного лучше пленных – норма выдачи хлеба, например, на работающего финна составляла 450 граммов в день, военнопленному же полагалось его же 400 граммов.