Пушинка в урагане. Контуры нового мира

Ежов Сергей Юрьевич

– Значит, поощрения удостоится и он. Есть ещё вопросы?

– Так точно, государь, вопросы имеются.

– Слушаю Вас, Дмитрий Иванович.

– По моим, и моих коллег наблюдениям, Ваши советы позволяют значительно сократить время поиска верного пути исследований. Подскажите: в каком направлении нам следует сосредоточить основные усилия?

Внимательно смотрю на Менделеева и присутствующий учёный народ. Любопытно, но ни на одном лице нет и тени ехидства, или даже иронии. Нет и сладенькой струи лести. Взрослые мужики ждут дельного совета от взрослого мужика. Вот так-так! Неужели я заслужил настолько высокий авторитет? Похоже, что да.

– Ну что же, коль скоро вы не брезгаете суждениями дилетанта, выскажусь. Во-первых, вам необходимо добиться минимально возможной толщины волокна. Всем известно, что чем тоньше и длиннее волокно, тем тоньше и прочнее нить, спряденная из этих волокон. Но создание материала, из которого тянется нить, это задача химиков, и задача эта, господа, чрезвычайно сложная. Я бы вам рекомендовал создать несколько групп химиков, технологов

и текстильщиков, которые бы занялись созданием конкретных тканей: для верхней одежды, для платья и для нижнего белья. Скорее всего, первые успехи нас ожидают на пути создания смесовых тканей, в которых основные механические нагрузки примут на себя синтетические волокна, а органолептические показатели обеспечат натуральные волокна растительного и животного происхождения. Чисто синтетические ткани нужны для верхней одежды: плащей и тому подобного. А полного успеха вы добьётесь, когда вам удастся создать нить, из которой будут вязать тончайшие женские чулки. Такой вот парадокс, господа: создание легкомысленного элемента одежды требует гигантских усилий целых отраслей науки, технологии и промышленности.

Присутствующие заулыбались, начали переглядываться.

– Но скорее всего я хотел бы получить от вас синтетическую ткань на замену перкалю. Натуральный перкаль довольно дорог, а для нужд авиации его требуется огромное количество. Ваша задача, господа, создать заменитель перкаля вдвое дешевле, вдвое тоньше и вдвое прочнее натурального. Вы понимаете, что эта задача не на один года, она будет состоять из многих промежуточных этапов, со своими достижениями, но она сулит колоссальную помощь нашей стране и населяющим её людям всех сословий. Следующая задача – это создание волокна на замену шёлку. Вы знаете, что существует такое средство спасения лётчиков, как парашют, изготовляемый из шёлка. Нам нужна ткань легче и прочнее, более износостойкая, и, что немаловажно, более дешёвая. Далее: нужно волокно, для армирования шин, транспортерных лент и клиновых ремней, которые используются в технике, особенно сельскохозяйственной. Господа инженеры, если вы при этом создадите машины, для армирования этих устройств без участия человека, моя благодарность будет безбрежной. Ну и последнее, вернее первое по срокам: в мировом хозяйстве ежегодно употребляются тысячи тонн различных верёвок, от корабельных канатов до упаковочных бечёвок и шнурков для ботинок. На мой взгляд, вам нужно как можно быстрее начинать их производить.

На этом мы и расстались, я задержал только Гердта.

– Аксель Борисович, прошу Вас составить список лиц достойных награждения, с подробным изложением заслуг кандидата. Не стесняйтесь выдвинуть на пожалование и совсем молодых людей. Главное – это степень существующих заслуг и потенциал человека. Бывает так, что человека надо наградить авансом, но сами понимаете, такое должно быть нечасто.

***

Подготовка к войне завершена, военные роют землю копытом и рвутся в бой, дело осталось за формальным поводом для войны. Я ломал голову в поисках повода, МИД, едва ли не в полном составе напрягался на ту же тему, а тут англичане сами буквально на блюдечке, преподнесли нам Casus belli 2 .

2

Casus belli (лат) – повод для начала войны.

Произошло это так: из Петербурга на Дальний Восток отправились три парохода с грузами для поселенцев, которые потихоньку заселяли Приморье. Кроме всего прочего, что потребно жителям дальних рубежей, везли пароходы и оружие: охотничьи ружья и дробовики, переделанные из списанного боевого оружия. И боеприпасы имелись: дробь, картечь, жаканы и прочий охотничий скарб. Разумеется, весь груз был добросовестно указан в грузовых документах. Пароходы зашли в Ирландию, где на одной из семенных станций для нас был приготовлен груз семенного картофеля, и тут началось самое забавное. Британские таможенные власти объявили охотничье оружие военной контрабандой для ирландских повстанцев, и на этом основании пароходы вместе с грузами были реквизированы. Экипажи в полном составе отданы по суд и после неприлично краткого разбирательства, всего за пятнадцать минут, отправлены на каторгу в Австралию. Русские консульство и посольство просто не были поставлены в известность об инциденте. Слава богу, наша агентура в Ирландии достаточно развита, и получив сведения о происшествии, тут же доложила по команде. Консул в Дублине и посол в Лондоне немедленно заявили решительный протест, впрочем, проигнорированный англичанами. Спустя сутки русский посол явился на приём к королю и предъявил ультиматум: если Великобритания в течение суток не освободит корабли и экипажи арестованных пароходов, то Россия оставляет за собой полную свободу действий, и для начала арестует всю собственность британских подданных на территории Российской империи. В случае, если и после этого корабли и экипажи не будут освобождены, а компенсации за моральные и финансовые убытки не выплачены, то Россия национализирует всё имущество британских подданных на своей территории. Следующим шагом на пути к справедливости будет уничтожение боевых кораблей британского флота, где бы они в тот момент ни находились.

Текст ультиматума в тот же день был опубликован в крупнейших газетах Европы, так что англичанам остались только два варианта действий. Первый: уступить, и получить национальное унижение, которое повлечёт за собой крах всей колониальной державы. Второй вариант – идти на обострение со стопроцентной вероятностью получения войны на несколько фронтов. Основной бой будет с Россией, а в это время остальные хищники начнут отгрызать у Англии колонии, что уже определено на Вашингтонской конференции.

Англичане, как выяснилось, ещё не растеряли своего боевитого духа, и выбрали войну. Посол в Петербурге представил мне телеграмму своего короля, в которой тот отвергал ультиматум и объявлял войну России. Я, в свою очередь, заявил, что войны не желаю, и всего лишь накажу зарвавшихся наглецов. Я бы удовлетворился наказанием чиновников, явно превысивших свои полномочия, но поскольку король берёт на себя ответственность за чужую глупость, то наказано будет государство, а коль так, то русскому флоту даётся указание арестовывать, а в случае неповиновения топить, все английские торговые суда. И наш флот вышел в Балтийское море, где в течение недели перехватил и привёл в наши порты все корабли, находящиеся в собственности британских подданных, вне зависимости от того, под чьим флагом в этот момент они шли. Наш МИД выступил с заявлением, что англичане известные лжецы, и для них сменить флаг – дело пустяковое. Попытался зашевелиться шведский парламент, но хорошо проплаченные шведские патриоты организовали множество демонстраций и газетную шумиху под общим лозунгом: «Швеция хочет быть нейтральной». Европа в этом случае, склонялась скорее на сторону России, чему способствовала и пропаганда в газетах: русские борются за свободу, честь и достоинство своих моряков, причём действует она совершенно в духе самой Великобритании. На Севере мы резко усилили группировку боевых кораблей Пограничной Стражи, и открыли сезон охоты на английских контрабандистов, скупщиков мехов и прочих бандитов под британским флагом. Англичане, от большого ума, сунулись на наш Север силами трёх крейсеров, но они, попытавшись обстрелять сторожевики Пограничной Стражи, тут же получили ответ в виде девятки бомбардировщиков. Наши пилоты засыпали британские крейсера мелкими бомбами, и в результате на трёх кораблях осталось только два офицера-механика. Остальные в момент налёта находились на верхней палубе или на мостике, куда и метили лётчики. Артиллерия крейсеров была прикрыта только броневыми щитами, отчего повреждены оказались и пушки. Короче все кто мог, спрятались на нижних палубах. Потом на борт поднялись матёрые волки из морской пехоты, для такого случая переодетые в форму пограничников. Пограничники зафиксировали попытку вооружённой поддержки контрабандистов, и отконвоировали крейсера в Архангельск. В Архангельске английских моряков судили и отправили на каторгу, а в газетах появились ядовитые комментарии в духе: «Вот, мол, каковы английские военные моряки, если их берёт в плен обычная пограничная стража». Рынок отреагировал на события вполне ожидаемо: желающих фрахтовать английские грузовые суда стало как-то очень мало, что повлекло серьёзные убытки.

Удара по кошельку островитяне стерпеть не смогли, и впали в ура-патриотический раж. Во всех газетах печатали карикатуры, в которых изображали, как и в какие сроки, Англия поставит на колени Россию. Общество воспылало патриотизмом и не только кричало о войне, но и, в виде своих представителей, делом подтверждало лозунги. Только за первую неделю после объявления войны, британский флот пополнился тридцатью тысячами добровольцев, вдвое больше пожелали служить в авиации, причём полторы тысячи из них – на собственных самолётах. С одной стороны, количество самолётов в английской авиации достигло количества почти в две с половиной тысячи машин, а другой стороны качество этого хлама было весьма невысоким: три четверти поступивших в ВВС самолётов было французской и собственно английской разработки и производства, и представляло собой коллекцию сырых поделок различной степени убожества. О дисциплине и уровне боевой подготовки говорить вообще не приходилось: титулованные недоумки, приходя на службу, требовали себе званий и должностей «сообразных титулу», а командование шло им навстречу, давая должности аристократам, и отстраняя опытных командиров недостаточно высокого происхождения, а те, в свою очередь, косяком пошли в отставку. В самом деле, кого по итогам войны сделают крайними? Понятно, что не аристократов.

***

За всей этой военной суетой как-то незаметно прошло погребение кайзера Второго Рейха Вильгельма Первого. Церемония получилась до неприличия скромной, так как большинство мероприятий было объявлено чисто семейными, к тому же, многие царствующие дома прислали на похороны второстепенных представителей.

На похоронах всплыла неожиданная новость: кайзерина Августа жива. Она на двухместной «Сороке», управляемой лейб-пилотом Алексом фон Черновым, в ночь убийства её мужа, ускользнула из Городского Дворца и сумела долететь до Бельгии. Дозаправку она производила на аэродромах штабов армейских корпусов, где ещё не знали ни об убийстве кайзера, ни о бегстве его жены. Впрочем, кайзерина Августа не стала выдвигать обвинения своему сыну, Фридриху, как и не стала вообще делать какие-либо заявления. Она просто поселилась в уединённом имении неподалёку от Брюсселя у своей подруги, бельгийской графини.

Я порадовался за тётушку Августу, и послал ей новый комплект ортопедического оборудования, взамен утерянного при бегстве: кресло-каталку, массажный стол и прочие важные вещи, вроде костылей и тростей, облегчающие жизнь больного. Вдовствующей кайзерине все эти вещи повёз врач, рекомендованный мне самим Боткиным. Вскоре я получил благодарственное письмо от тётушки Августы, с добрыми пожеланиями и выражением твёрдой уверенности, что в предстоящей схватке титанов Россия одержит решительную победу.