Пушкин и Александрина. Запретная любовь поэта
Шрифт:
По-видимому, документы, перечисленные в описи, были в свое время кем-то (скорее всего Натальей Густавовной) подобраны по определенному плану. Обращает на себя внимание полное отсутствие каких-либо писем герцогини. Интересно упоминание о стихотворениях (очевидно, французских) Александры Николаевны. Об ее поэтических опытах до сих пор ничего не было известно. Судя по дате написания (1882 год) сочинительнице в это время был уже 71 год. Внучка Фреда, к которой обращены стихи, согласно воспоминаниям Геннриха, родилась в 1877 году.
Уцелевшая часть архива Фризенгофа до настоящего времени остается неизученной за исключением писем барона Густава к брату,
7 Пауль Геннрих упоминает о том, что с конца 1889 года герцогиня регулярно читала с ним час в день «Критику чистого разума» Канта и «Мир, как воля и представление» Шопенгауэра.
8 Как сообщила мне Т. Г. Цявловская, ею отмечены следующие портреты графини Ю. П. Строгановой: 1. Литография Андерсона и Смирнова с портрета Штейбека («Столица и усадьба», 1917, № 76); 2. Миниатюра работы Жана Урбана Герена (Jean Urban Guerin) – Эрмитаж; 3. Миниатюра Изабе (Jean Baptiste Izabey), исполненная в 1818 году. (Она воспроизведена в издании Вел. кн. Николая Михайловича «Русские портреты XVIII и XIX столетий», т. V, выпуск 2. 1909, табл. XXXI, текст – № 175.)
В русских источниках (кроме этого издания) о графине Юлии Павловне Строгановой (1782–1864) имеются только отрывочные сведения. Обычно отмечается лишь ее национальность и присутствие Строгановой в квартире Пушкина, когда он умирал. Между тем графиня, несмотря на огромную разницу в возрасте (тридцать лет), несомненно, была близкой приятельницей Натальи Николаевны. Ее муж, Григорий Александрович (1770–1857) приходился к тому же сестрам Гончаровым двоюродным дядей. Дочь Строгановых, Идалия Григорьевна Полетика, по-видимому, сыграла роковую роль в дуэльной истории, предоставив свою квартиру для свидания Натальи Николаевны с Дантесом.
Наличие в бродзянском альбоме портрета и автографа графини Юлии среди рисунков 1852 года показывает, что она бывала в семье Ланских и через пятнадцать лет после смерти поэта.
Надо сказать, что и в весьма преклонном возрасте она казалась гораздо моложе своих лет и соответствующим образом одевалась. Об этом свидетельствует и портрет работы Н.П. Ланского в альбоме Александры Николаевны. Я считал, что на нем изображена женщина лет пятидесяти с небольшим, а в действительности ей в это время было уже семьдесят.
В известной мне отечественной литературе не оказалось никаких сведений о зарубежных родственниках Строгановой. Указываются лишь фамилии отца (обычно неверно) и первого мужа.
Я нашел интересовавшие меня данные в португальской иллюстрированной энциклопедии («Encyclopedia portuguesa illustrata»), имевшейся в Пражской Национальной библиотеке, и отчасти в испанской, названия которой, к сожалению, я не отметил.
Отец Строгановой, граф Карл Август (Carlos Auguste) Ойенгаузен родился в 1738 году и был убит в Лиссабоне в 1793. Он принадлежал к древнему вестфальскому роду, состоял на службе сначала в Англии, потом у ландграфа Гессенского, наконец в 1776 году обосновался в Португалии. Там он, перейдя в католичество, женился на Леоноре д Альмейда да Лорена и Ленкастре маркизе дАлорна (1750–1839). Длинный титул невесты после свадьбы обогатился германскими титулами мужа.
Для нас мать Строгановой (неизвестно почему, законная дочь графа Карла-Августа именовалась в России Юлией Павловной; в «Русских портретах» она названа Юлией Петровной) – для нас мать графини интересна в том отношении, что она была видной португальской поэтессой, писавшей под псевдонимом Alcippe. Сочинения маркизы Леоноры д Алорна (в энциклопедиях она значится под этим именем, хотя стала его носить только после смерти маркиза дона Педро д Алорна) составляют шесть томов. Среди них много переводов с английского, немецкого и латинского.
Престарелая маркиза пережила Пушкина на два года. Очень вероятно, что Юлия Павловна Строганова писала матери-поэтессе о своем знакомстве с великим русским поэтом и его последних днях. Зарубежным пушкинистам следовало бы поискать архив Леоноры д Алорна, который, как мне совсем недавно стало известно, сохранился.
Португальская энциклопедия упоминает и о том, что в прелестную дочь маркизы влюбился в 1807 году наполеоновский генерал Жюно и «она, как кажется, не осталась равнодушной к его любви». В другой статье той же энциклопедии говорится определеннее – влюбленная графиня «оказалась в руках первого адъютанта Наполеона». Возлюбленной тридцатишестилетнего генерала (он родился в 1771 году) в это время было не шестнадцать лет, как указывается в некоторых источниках, а двадцать пять.
Короткий роман с Жюно не помешал ей вскоре выйти замуж за камергера королевы Марии I, графа д’Ега (избавлю читателя от перечисления его имен и титулов). Брак этот оказался непрочным. Графиня оставила мужа и стала подругой русского посла в Испании, в это время знаменитого красавца, барона (с 1826 года – графа) Григория Александровича Строганова, об успехах которого у женщин Байрон упоминает в «Дон Жуане». В 1824 году умерли и первая жена Строганова, и граф д’Ега. Фактические супруги, очень любившие друг друга, обвенчались в 1826 году
Дочь Строгановых, Идалия Григорьевна, вышедшая, впоследствии замуж за офицера кавалергардского полка Александра Михайловича Полетику (1800–1854), родилась, во всяком случае, до брака родителей и почему-то носила девичью фамилию д Обертей.
В год смерти Пушкина Строгановой было пятьдесят пять лет. По-видимому, и за границей и в России ходили слухи о том, что в период связи с генералом Жюно она имела отношение к шпионажу По крайней мере, в дневнике А. И. Тургенева ее фамилия упомянута в таком контексте: «Жук[овский] о шпионах, о тр. Юлии Строг[ановой]…» (Щеголев, с. 299). Сомнительное прошлое графини не помешало ей принимать на своих балах лиц императорской фамилии, а в 1862 году получить звание статс-дамы.
9 Было высказано совершенно справедливое замечание о том, что вынужденное молчание еще не означает забвения.
Думаю все же, что в конце долгой жизни Александры Николаевны Пушкин хоть и не был ею забыт, – этого случиться не могло, – но все же стал лишь потускневшим воспоминанием далекой молодости. Быть может, найдутся, однако, новые материалы, которые докажут ошибочность моего предположения.
10 Летом 1841 года вдова Пушкина, жившая тогда вместе с сестрой и детьми в Михайловском, пишет брату Дмитрию о приехавшем туда же бароне Густаве и его первой жене Наталье Ивановне: «Фризенгофы тоже очаровательны. Муж – молодой человек (ему было тридцать четыре года. – Н. Р.), очень остроумный» (М. Яшин. Семья Пушкина в Михайловском. – «Нева», 1967, № 7, с. 179).