Пушкин и его современники
Шрифт:
Это отношение к слову как к лексическому тону, влекущему за собой целый ряд ассоциаций, дает возможность Пушкину передавать "эпохи" и "века" вне развитых описаний, одним семантическим колоритом. Это искусство достигает, например в одном послании "К вельможе", совмещения английского, французского, испанского и латинского колоритов и двух веков на несложной лирической фабуле. Дальнейшее утоньшение и обогащение семантического колорита дается связью его с фонетикой стиха: так, в стихотворении "Стамбул гяуры нынче славят" два противополагаемых семантических ряда - "Стамбул" и "Арзрум" - проведены не только в различных лексических планах, но и на различных фонетических средствах (на разной инструментовке стиха, играющей, таким образом, смысловую роль). Это
Семантическая двупланность стихотворения "Аквилон", 1824 г. ("Недавно дуб над высотой в красе надменной величался. Но ты поднялся, ты взыграл...
– И дуб низвергнул величавый"), семантическая связь его с революцией декабристов не подлежит сомнению, так же как двупланный смысл стихотворения "Арион" ("Нас было много на челне... Погиб и кормщик и пловец! Лишь я, таинственный певец, на берег выброшен грозою"). В стихотворении "Герой", где изображается Наполеон, обходящий и ободряющий чумных больных (этот "возвышающий обман" опровергается "низкой истиной" прозаического примечания о том, что этого не было), было написано во время холеры в Москве и посещения Москвы Николаем. Неудачи польской кампании совпадают с воскрешением 1812 г. (стихотворение "Перед гробницею святой", посвященное Кутузову, причем последние строфы: "Внемли ж и днесь наш верный глас: "Встань, спасай царя и нас" - Пушкиным не печатались.) Слухи о возвращении декабристов из Сибири совпадают с переводом из Горация:
"Предметный" герой пьесы имеет имя и фамилию. Это Кюхельбекер. * Призрак свободы, за которым водил и поэта и его друга "отчаянный Брут", предметно это революция декабристов.
* Ср. письмо Пушкина к П. А. Осиновой от 26 декабря 1835 г.: "L'empereur vient d'accorder la grвce de, la plupart des conspirateurs de 1825, entre autres а mon pauvre Кюхельбекер. По указу должен он быть поселен в южной части Сибири. C'est un beau pays, mais je le voudrais savoir plus prиs de nous; et peut-кtre lui permettra-t-on de se retirer sur les terres de M-me Glinka, sa soeur: Le gouvernement a toujours eu pour lui de la douceur et de l'indulgence". (Переписка, т. III, стр. 260). Стихотворение относится к 1835 г. Приурочение его к точной дате не удавалось (Лернер относит его к марту 1835 г., Гофман приходит к заключению, что оно написано не позже 1835 г. "и неизвестно когда именно", и высказывает предположение, что пьеса написана раньше - до 1835 г., быть может, в начале 30-х годов) ". Приведенными соображениями дата уточняется. Это, по-видимому, декабрь 1835 г. Стихотворение не печаталось при жизни Пушкина. Пушкин предназначил его как вставной номер в "Египетские ночи". Его должен был цитировать Петроний, с характерной ремаркой, в которой есть намек на современность, есть отношение Пушкина: "Хитрый стихотворец хотел рассмешить Августа и Мецената своей трусостью, чтобы не напомнить им о другом".
Подобным же образом безупречно выдержанная в стиле "подражания латинскому" ода "На выздоровление Лукулла", относящаяся к тому же 1835 г., является пасквилем на гр. С. С. Уварова. * Но не следует думать,
* Употребляю термин "пасквиль" без того пейоративного оттенка, который внесен в это слово позднее. Пасквиль в 20-30-х годах был совершенно законным жанром, имевшим такого славного представителя, как сатира "На временщика" Рылеева. Ср. "Опыт науки изящного" Галича, 1825, где сатира делится на сатиру личную (пасквиль), частную и общую, 224, стр. 209-210: "Пасквиль обнаруживает заразительный образ мыслей и поступков отдельного лица и жертвует спорною его честью общему благу, карая но сей причине только таких безумцев и порочных, коих пагубное влияние на общественную нравственность никакими другими средствами отвращено быть не может". Также 226: "Сатира личная... своевольна, обращается без разбору и к дурачествам, и к странностям, и к порокам, не исключая физических, и любит оригиналы отечественные и современные. [19]
Стихотворение "К Н.***" ("С Гомером долго ты беседовал один"), выдержанное в высоких антично-библейских лексических рядах, вызвало, например, легенду об "адресате", изложенную Гоголем: "адресатом" Гоголь назвал императора Николая. В последнее время доказано, что стихотворение относится к Гнедичу. Но Гнедич оказывается только "предметным" адресатом, стоящим вне стихотворения. Он не лезет в текст в силу слишком непроницаемой семантической окраски стихотворения. Предметный герой не дан, а задан.
Семантическая система Пушкина делает слово у него "бездной пространства", по выражению Гоголя. [20] Слово не имеет поэтому у Пушкина одного предметного значения, а является как бы колебанием между двумя и многими. Оно многосмысленно. Послание Катенину "Напрасно, пламенный поэт" может быть воспринято как дружеское и даже в известной части комплиментарное, тогда как на самом деле в нем есть два плана: "предметных" укоризн и насмешек, лексически преобразованных в противоположное.
Семантика Пушкина - двупланна, "свободна" от одного предметного значения и поэтому противоречивое осмысление его произведений происходит так интенсивно.
Легко заметить результаты эволюции: тогда как лицейский Пушкин движется почти исключительно в лирических жанрах, Пушкин после перелома, окончательные результаты которого мы только что очертили (но процесс которого углублялся и расширялся хотя и с катастрофической быстротой, но, разумеется, последовательно), является поэтом большой формы. Лицейская лирика, таким образом, была как бы опытным полем для эпоса, так же как естественно и органически эпос повел впоследствии Пушкина к стиховой драме. Позднейшая лирика уже не имеет этого характера.
Одним из результатов победы карамзинского течения было уничтожение, выведение за круг действующей литературы героической поэмы - эпопеи. Запоздалые "Александроиды" и "Сувороиды" были столь несвоевременным явлением, что никакого существенного значения не имели. Героическая, но бесплодная попытка архаиста Шихматова вернуться к героическому эпосу в поэме "Петр Великий" была похоронена эпиграммой Батюшкова:
Какое хочешь имя дай Твоей поэме полудикой: Петр Длинный, Петр Большой, но только Петр Великий Ее не называй.Господство "среднего штиля" выразилось в лирике вытеснением "оды" (впрочем, утратившей резкую жанровую характеристику еще при Державине), а в эпосе - вытеснением эпопеи. Господствовала conte - легкая, новеллистическая поэма (Козодавлев, Дмитриев, Батюшков и др.).
К 1815 г. относится первый серьезный эпический опыт Пушкина - "Бова". Батюшков, который в то время уже решился изменить эпикурейское направление своей поэзии и настаивал на том, чтобы Жуковский занялся поэмой о Владимире Святом, подал и юноше Пушкину совет "посвятить свой талант важной эпопее". *