Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Ястребов Андрей Леонидович

Именно они превратили Пушкина в набор идеологических штампов и эмоциональных психотипов.

Именно они превратили курс школьного и вузовского преподавания литературы в спиритическую лавочку, в которой при желании можно было отыскать все что угодно. Нужна была народность – вдосталь, от красного сарафана до духа крестьянского. Критику хотите – извольте: начиная с Пушкина все писатели только и делали, что обрушивались, ругали, не соглашались. Гуманизм – да запросто: «милость к падшим», далее везде и от всех. Литература была превращена в главный этаж идеологии, на котором останавливались все лифты. Там был организован музей литературной славы бунтаря

Пушкина, великого печальника Лермонтова, «русских женщин» Некрасова, и конечно же были галереи «маленького человека» и «лишнего». Любая писательская обмолвка, случайная оговорка, выдержка из писем – все шло в дело. Все вставлялось в учебники, в методички, в сознание читателя.

Для тупого и настойчивого засевания мозгов идеологическим Пушкиным, были изобретены методисты-«шестидесятники». Стало мало истории русской литературы, возникла потребность в методике преподавания русской литературы, чтобы не было и так и сяк понимания, чтобы было только этак. Именно «шестидесятники» превратили преподавание литературы в шаманско-алгебраическое пространство псевдоаналитической мысли, где все было выверено «народностью», «гуманизмом», что в сумме, как ни крути, означало партийность.

Именно «шестидесятниками» были созданы глянцевые портреты писателей, которые только и делали, что критиковали, редко дружили, иногда любили, но с утра до поздней ночи думали про народ. Если кто-то не подходил под статус художника слова, но при этом был добротным пересказчиком правильных идей, из него делали писателя. Это о Чернышевском. Это опять и опять о «партийности», «народности» и «гуманизме».

Всему и всем были даны объяснения и описания, которые на самом деле ничего не объясняли и не описывали, но сопровождались эпитетами, покрепче, позадористей – про «народный», «гуманистический», «партийный». Идея была дивно хороша в своем убожестве. Этой идеей школа до сих пор пользуется.

А затем, после перестройки, именно от «шестидесятников» школьники узнали всю правду про Сталина, репрессии, протест, проститутку и наркомана. Случилась в школе грустно-печальная история: классическую литературу сегодня изучают в концептуальном поле: «бунтарь» – «великий печальник» – «народность» – «гуманизм» и т. д., а когда доходят до ХХ века, тут – раззудись плечо: Сталин – наркоманы.

И выставляют деткам отметки за прилежное усвоение принципиально абсурдного материала.

Будь жив Ионеско, он поставил бы российским учебникам по литературе жирную двойку. Как и поколению, которое не озаботилось передать кому-нибудь пресловутую лиру преемственности и порвало на этой лире все струны, аккомпанируя до боли отечественным словам: «Лет ит би, лет ит би-и-и-и…»

Жалко их. Всех жалко…

...

МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ОТВЕТ!

Ответ на вопрос «Кому нужен Пушкин, на кого будет работать Пушкин?» – безальтернативен: для поколения Z. О нем пока мало что известно.

Но в силах поколения Х и Y сделать так, чтобы о нем было известно следующее: поколение Z взяло и полюбило Пушкина.

Но на пути этой любви, на пути реализации проекта «Пушкин для поколения Z» много преград, главная из которых возведена беби-бумерами.

«Лет ит би, лет ит би-и-и-и…»

Человек без свойств как Герой нашего времени

И теперь, здесь, в этой скучной крепости, я часто, пробегая мыслию прошедшее, спрашиваю себя: отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?..

М. Ю. Лермонтов, Герой нашего времени

Даже у человека без свойств есть отец, обладающий свойствами.

Р. Музиль, Человек без свойств

Куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?..

М. Ю. Лермонтов, Герой нашего времени

Мышечная работа обывателя, который спокойно ходит целый день по своим делам, значительно больше, чем мышечная работа атлета, который раз в день выжимает огромный вес; это доказано физиологически, и, значит, мелкие обыденные усилия в их общественной сумме и благодаря тому, что они поддаются этому суммированию, вносят в мир, пожалуй, больше энергии, чем героические подвиги; героический подвиг представляется даже крошечным, как песчинка, с помпой водружаемая на гору.

Р. Музиль, Человек без свойств

Герой нашего времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии.

М. Ю. Лермонтов, Герой нашего времени

Социальный, психологический, ментальный конфликт поколений в России рубежа XX—XXI веков

...

РЕЧЬ ДЛЯ ЛИФТА

Едут беби-бумер с Игреком в лифте, беби-бумер с бодрой игривостью заявляет:

– А вы знаете, что две самые древние профессии – это журналистика и проституция.

Игрек, не отрываясь от «Гарри Поттера»:

– Самая древняя профессия не проституция и не журналистика, а живопись. Достаточно вспомнить о наскальных рисунках.

Режим вынужденной кооперации

Бета-победители и по инерции поколение Х жили в мире вынужденной кооперации: идеология формировала ментальные страхи и призывала объединиться против угрозы внешнего насилия, опасности всемирной катастрофы, против падения духовности. Поколения жили с ощущением необходимости сплотиться, непременно против кого-то. Как тут не вспомнить театральный трюизм: «Против кого дружить будем?»

При подобном балансе сил представители разных эпох сплачивались идеологией, патриархальной системой ценностей, проповедуемой семьей, при этом точки психологической кооперативной близости между поколениями отсутствовали.

Советский кинематограф с различными вариациями практиковал конфликт отцов и детей: в 1950-е годы отцы недопонимали рационализаторских устремлений технически дерзких отпрысков; в 1960-х отцы критиковали детей за неправильный любовный выбор; в 1970-е взбунтовались вундеркинды-школьники и принялись ригористически сомневаться в правильности жизненного пути, предложенного старшими; в 1980-е рухнули карликовые надежды на взаимопонимание – всему населению было предложено оптом покаяться за то, что 99 % этого населения никогда не совершали.