Пушкинский некрополь
Шрифт:
На кладбище похоронено 7 знакомых Пушкина, сохранилась же только могила М. Т. Каченовского. Расположена она на 4-м участке кладбища, слева от главной аллеи, идущей от ворот кладбища к церкви Веры, Надежды, Любви и матери их Софьи. Надгробие у него малозаметное – невысокий черный гранитный цилиндр, рустированный кубом.
Михаил Трофимович Каченовский (1775–1842) – историк, издатель, географ, профессор Московского университета, критик и переводчик, с 1841 года – академик. Он был издателем журнала «Вестник Европы». Вел непрерывную борьбу с «Арзамасом», с литературной и, позднее, исторической школой Карамзина, являясь, в свою очередь, постоянным объектом нападок «арзамасцев». Позже принадлежал к числу литературных противников Пушкина. На Каченовского написаны эпиграммы Пушкина «Бессмертною рукой раздавленный Зоил…» (1818), «Хаврониос! ругатель закоснелый…», «Клеветник без дарованья…», «Охотник до журнальной драки…», «Жив, жив, Курилка!», «Там, где древний Кочерговский…», «Как сатирой безымянной…» (1825) и др.
Однако поэт и профессор познакомились лично только 22 сентября 1832 года на лекции И. И. Давыдова в Московском университете. После лекции, сообщает Л. А. Черейский, Пушкин вступил в спор с Давыдовым и Каченовским, отстаивая подлинность «Слова о полку Игореве». Вскоре, 27 декабря 1832 года, Каченовской подал свой голос за избрание Пушкина в члены Российской академии. После смерти поэта Каченовский отозвался о нем так: «Один только писатель у нас мог писать историю простым, но живым и сильным, достойным ее языком – это Александр Сергеевич Пушкин, давший превосходный образец исторического изложения в своей “Истории Пугачевского бунта”». Эти слова Каченовского передал историку С. М. Соловьеву профессор Московского университета Д. Л. Крюков. И далее С. М. Соловьев пишет: «Но всякий ли способен и после смерти врага сделаться беспристрастным в отношении к нему, у всякого ли достанет духа похвалить и умершего врага?.. Во всех отношениях общественной и служебной жизни своей Каченовский был честным человеком». Трудно не согласиться с этими словами историка, но будем все же помнить и то, что писал Пушкин о Каченовском в эпиграмме «Жив, жив, Курилка!»:
Как! жив еще Курилка журналист? Живехонек! все также сух и скучен, И груб, и глуп, и завистью размучен, Все тискает в свой непотребный лист — И старый вздор, и вздорную новинку. Фу! надоел Курилка журналист! Как загасить вонючую лучинку? Как уморить Курилку моего? Дай мне совет. – Да… плюнуть на него.Михаил Трофимович Каченовский одно время был деканом, а затем и ректором Московского университета. Писатель И. А. Гончаров, учившийся у Каченовского, вспоминал: «Это был тонкий, аналитический ум, скептик в вопросах науки и отчасти, кажется, во всем. При этом – строго справедливый и честный человек. Он читал русскую историю и статистику; но у него была масса познаний по всем частям. Он знал древние и новые языки, иностранные литературы, но особенно обширны были его познания в истории и во всем, что входит в ее сферу – археология и проч. Любимая его часть в истории была этнография. Особенную симпатию он питал к польским историкам (сам он был родом из Малороссии и высказывал явное расположение к своим землякам) и летописцам». Более лестную характеристику трудно себе представить.
Д. Н. Свербеев – общественный деятель, учившийся тоже у Каченовского, дополняет его портрет: «Второй из любимых моих профессоров был Михаил Трофимович Каченовский, желчный, пискливый, подозрительный, завистливый, человеконенавистный скептик, разбиравший по всем косточкам и суставчикам начатки российской истории, которую он преподавал, ничего не принимавший на одну веру, отвергавший всякое предание, – одним словом, сомневавшийся во всем. Верил он одному только Нестору, не верил ни “Русской Правде” Ярослава Мудрого, ни духовному завещанию Владимира Мономаха, ни подлинности “Слова о полку Игореве”… Несмотря на то, он был человек умный и достойный глубокого уважения по истинной любви к честному и бескорыстному труду и по своему критическому таланту, который, к сожалению, не всегда отличался беспристрастием». А Н. В. Станкевич, философ и писатель, посвятил своему учителю такое четверостишие:
За старину он в бой пошел, Надел заржавленные латы, Сквозь строй врагов он нас провел И прямо вывел в кандидаты.У кладбищенской церкви была, вероятно, похоронена семья князя Владимира Сергеевича Голицына (1794–1861): его жена Прасковья Николаевна, урожденная Матюнина (1798–1884), сыновья Владимир и Дмитрий и дочь Надежда.
В. С. Голицын – участник Отечественной войны, командовал Нижегородским драгунским полком, в отставку вышел генерал-майором. Страстный любитель музыки, автор русских переводов либретто нескольких иностранных опер. Написал музыку на слова Пушкина «Дарует небо человеку…» («Из Бахчисарайского фонтана»).
Поэт бывал гостем семьи Голицыных; сохранилось письмо князя от 1831 года, в котором он передавал ему благодарность своей жены Прасковьи Николаевны за «воспоминание» о визите.
В библиотеке Пушкина сохранилась книга «Палермские бандиты» (1835) с дарственной надписью Голицына-издателя.
Здесь же, возможно, была погребена Анна Петровна Наумова, урожденная княжна Голицына (1809–1886), с которой Пушкин мог встречаться у ее брата В. П. Голицына.
Пятницкое кладбище
Живые закрывают глаза мертвым, мертвые открывают глаза живым.
Пятницкое кладбище расположено в северной части Москвы, за Крестовской заставой (ныне – Рижская площадь). Отсюда другое его название – Крестовское кладбище. Если от станции метро «Рижская» пойти по Крестовскому путепроводу, пересечь железнодорожную линию ленинградского направления и повернуть направо, то еще с моста будет хорошо видна колокольня кладбищенской церкви.
Свое название кладбище получило от придела Параскевы Пятницы Троицкой церкви, построенной в конце XVIII века и перестроенной в начале XIX века архитектором А. Г. Григорьевым.
На кладбище похоронено 14 друзей и знакомых А. С. Пушкина, но найдены могилы пока 9 человек, в том числе «великие могилы» Т. Н. Грановского, М. С. Щепкина, Е. П. Ростопчиной, С. Е. Раича, Н. В. Басаргина, И. Д. Якушкина.
Есть на кладбище «святое место», его часто называют «участком декабристов». Оно находится на правой стороне кладбища, почти в самом его конце (2-й уч.). В середине этого участка можно увидеть низкую металлическую решетку, ограждавшую большую площадку с высоким обелиском из розового гранита в ее середине – надгробием Т. Н. Грановскому. На обелиске надпись: «Тимофею Николаевичу Грановскому (1813–1855). Студенты Московского университета». Это одно из немногих надгробий в Москве, сооруженных любимому учителю на студенческие медяки…
Тимофей Николаевич Грановский – русский историк и общественный деятель, профессор всеобщей истории Московского университета. Принадлежал к кругу западников. С кафедры выступал против насилия над крепостными, против деспотизма. В 1843–1844 годах читал свой первый публичный курс, который А. И. Герцен оценил как крупное общественное событие. Историк-просветитель покорял аудиторию не только ораторским талантом и глубокой разработкой исторических проблем, но высоким пафосом своих лекций. Грановский немало сделал для развития русской исторической науки. О нем с большой теплотой вспоминали его ученики С. М. Соловьев, А. Н. Афанасьев, И. М. Сеченов, А. Н. Плещеев и др. «Грановский имел малороссийскую южную физиономию; необыкновенная красота его производила сильное впечатление не на одних женщин, но и на мужчин… Он имел смуглую кожу, длинные черные волосы, черные огненные, глубоко смотрящие глаза… Говорил очень тихо, глотал слова, но внешние недостатки исчезали перед <…> внутреннею силою и теплотою, которые давали жизнь историческим лицам и событиям и приковывали внимание слушателей к этим живым, превосходно очерченным лицам и событиям <…> Изложение Грановского можно сравнить с изящной картиной, которая дышит теплотой, где все фигуры ярко расцвечены, говорят, действуют перед вами», – писал о своем учителе русский историк С. М. Соловьев.
Ему вторит известный писатель и фольклорист-сказочник А. Н. Афанасьев: «Т. Н. Грановский – любимый и наиболее известный профессор Московского университета. Наделенный от природы счастливою наружностью и несомненным талантом, он остроумен, любезен и обладает уменьем излагать свои рассказы в оживленных и картинных представлениях; слог его мастерский и в лекциях, и в статьях; в нем изящная простота соединяется с задушевностью и теплотой чувства; по убеждениям человек либеральный, но с тактом и умом. Он много читает, имеет прекрасную библиотеку; в обществе весьма приятен и вообще, как человек чрезвычайно образованный, умеет себя держать; как профессор, он заслужил полное уважение; на лекции его собиралось всегда много студентов с разных факультетов; публичные лекции, читанные им три раза (один раз сравнительный курс истории Англии и Франции), посещались москвичами с особенным удовольствием и доставили профессору большую известность».