Пусть дерутся другие
Шрифт:
— Дерзишь? — с хищным оскалом вмешался детина-тюремщик.
— Подожди, — заинтересованно осадил его Длинный. — Маяк старается продать товар подороже. Имеет право. Чего ты хочешь?
Наконец-то. В моём положении выбор ограничен. Надо требовать только реальные вещи, безобидные для всех и важные для меня.
О свободе упоминать бессмысленно, о связи с далёким, настоящим командованием — тоже. Про улучшение кормёжки — перебьюсь. Отдаваться за калории я не готов. Остаётся...
— Лечение для Психа. Достойное, насколько это возможно. Дайте взятку доктору или заведующему, чтобы помогли с лекарствами. Организуйте перевод в другой госпиталь, с более приличным финансированием. Не получится — сами купите, что потребуется. На ваш выбор. Там хватит... Да! — спохватился я, краснея от стыда за собственную заторможенность. — Какие гарантии?
— Никаких. Много просишь.
— А...
— Психу поможем. Проследим, чтобы выходили. Устраивать вам свидание, извини, не станем. Это за пределами наших возможностей. Скажи, сколько накопил?
— Чуть меньше сорока тысяч кредитов. Точную сумму не помню, из башки выветрилось. Найдёте — пересчитаете.
«Южанин» уважительно присвистнул:
— Неплохие деньги!
Деньги, деньги... Да плевал я на них! Кинут — убью. Придумаю, как.
Не зря же первый номер всю эту карусель устроил! Иногда надо просто верить.
— Ага. Неплохие.
Длинный словно жил со мной на одной волне. Понимающе хмыкнул, одобрительно повёл уголками губ, достал из нагрудного кармана формы коммуникатор. Повернул экран ко мне, запустил воспроизведение.
На меня смотрел Псих. Серый, усталый, хрящеватые черты лица ещё более заострились, предавая неописуемое сходство со сказочным трёхсотлетним вампиром, плешь выглядела потёртой, истасканной. Его голова покоилась на подушке, а тонкогубый рот растягивался почти до ушей, как при первой нашей встрече.
Веки полуприкрыты, но глаза живые, пронзительные, те самые, ищущие друзей и умеющие радоваться — словно прилепленные от наставника, от друга к другому человеку. Длинный правду сказал — хреново он выглядит, иные покойники симпатичней.
Зато живой. И будет живой, куда он денется.
— Эй... Би... Си... Ди... — тихо прозвучало из устройства. — Поиграть ка-выходи...
Запись оборвалась.
— Псих сказал, что это тебя окончательно убедит, — «южанин» убрал коммуникатор в карман. — На код непохоже. Я эту считалочку с детства помню. Там ещё две буквы пропущены.
— Три... Е, Эф и Джи, — поправил я, ощущая небывалую бодрость и подпитку. Словно энергетиков нахлебался по самую макушку.
Это не код. Это гораздо больше.
Псих сделал лучшее, что мог. Он меня поддержал. Так же, как я его совсем недавно, когда на загривке тащил в укрытие. Но он — лучше. Полнее, своевременнее, идеальнее. К месту и ко времени.
Дал понять, что я не одинок.
Жаль, что друг больше ничего не сказал. Наверное, не смог. Закрытое больничное отделение, охрана, в кишках швы, сплошные запреты — а Псих, талантище, выкрутился, донёс до меня многое, укрыв его в буквах.
Понятное дело, Длинный на большее, чем безобидное видео, ни за что бы не согласился. Вокруг все военные, стукачество процветает. Однако «южанин», и сам того не понимая, выступил примитивнейшим ушлёпком, которого тяжелораненый боец обвёл вокруг пальца.
Интересно, чем ему наставник заплатил за доставку видео? И сколько народу его посмотрело, пока оно ко мне добралось?
Да какая разница?
— Запоминай, где искать...
Интерлюдия №1
В большом, современном кабинете, в угоду патриотическим веяниям украшенном государственным флагом и эмблемой добровольческой бригады «Юг», сидели трое.
Они молчали, с отрешёнными лицами переосмысливая полученную информацию. Предоставленная видеовыжимка из более, чем суточного допроса случайно угодившего в плен бойца Маяка (он же Готто Ульссон, он же Вит Самад, он же Виталис Самадаки), заставляла мозговые извилины буквально закипать от открывающихся перспектив. Или бездны неприятностей — как посмотреть.
Двое из троих, в дополнение к видео, уже сохранили в коммуникаторах файл текстовой версии беседы с бывшим рядовым Федерации, проведенной с использованием подавляющих волю препаратов и детектора лжи.
Позже детально изучат. Пока хватит базовых сведений.
Искренность паренька сомнений не вызывала. Просто потому, что к делу были привлечены лучшие специалисты из структур Комитета Безопасности Розении, многократно доказавшие свой профессионализм на более крепких орешках, чем рядовой солдат.
Но информация, добытая из обычного третьесортного винтика общественной машины, которому даже в теории недоступны сведения государственного масштаба — настораживала, а если откровенно — местами вызывала идиотское неверие в реальность предоставленных фактов.
Подробности уничтожения космического маяка, наркоторговля, бандитские наезды с использованием запрещённого вооружения Федерации, и, самое ценное — протокол уничтожения кодов доступа, записанный перед эвакуацией и хранящийся в голове Вита Самада, заставляли собравшихся раз за разом переосмысливать услышанные на экране тезисы.
— Вот подлецы, — с чувством сказал председательствующий за столом аналитик КБР. —А мы все головы ломали — кто грохнул лидера оппозиции вместе с персоналом маяка? Чёрт знает, что подозревали, агентуру издёргали, своих неблагонадёжных наизнанку вывернули, выискивая тайного мстителя за что-нибудь.
— Да, — досадливо протянул второй, экстренно прибывший с другого конца страны, агент по особым поручениям Ллойс. — Про возможность уничтожения объекта самим персоналом никто и не подумал. Нагромоздили версий, как курсанты-первогодки.