Пусть эта музыка стихнет
Шрифт:
Увидев отца, Эля побежала вперёд, и он с облегчением подхватил её на руки. С души Азова словно свалились горы: ему уже начало казаться, что план полетел под откос.
– Когда вы вернётесь? – спросила медсестра.
– К шести, – легко соврал Юстас и понёс Элю в машину.
Заведя мотор, он бросил взгляд на часы. Следовало торопиться. До отключения звуковых концентраторов оставалось полчаса.
«Ещё чуть-чуть, милая», – пообещал Юстас, смотря на дочь в зеркало заднего вида. Она крутилась в автокресле и улыбалась, пытаясь
Мимо промелькнули дома, энерговышки и перечёркнутый указатель на выезде из города. Здесь дорога сразу ныряла в лес и асфальтовой рекой струилась под тёмными соснами.
Азов увеличил скорость, снова покосился на часы и на миг зажмурился.
В следующее мгновение мир обрушился на него водопадом звуков. Юстас услышал рёв мотора и лопотание дочери за спиной.
– Э-л-а, – тихо произнёс он и одной рукой сорвал с головы передатчик акусты. – Э-л-й-а. Эля.
Эля наклонилась к отцу, хотя ещё не знала, как должно звучать её имя, и Азов почувствовал, что готов вновь заплакать. Это было первое слово, которое он выучил по старой книге.
Имя дочери.
Юстасу на ум пришли «Маленькие крылья» Джимми Хендрикса, похожие на серые облака с редкими разрывами.
Он пригнулся, смотря на небо, и дождевые тучи начали расходиться, проливая на дорогу золото солнечного света.
Лазурные небеса, изумрудная земля
Я разрядил карабин в третью за этот день гигантскую сороконожку и без сил опустил оружие. Насекомое рухнуло на песок и тут же исчезло, словно его никогда не существовало.
– Хватило бы и одной пули, – прозвучал слева от меня высокий девичий голос.
– Да заткнись ты, – устало ответил я.
– Уже молчу.
Я замахнулся на морок прикладом. Оружие прошло сквозь зеленоглазую девчонку с русой косой, никак не навредив. Она вздохнула, убрала руки в карманы легкомысленного платья, развернулась и пошла прочь, шагов через десять растаяв в раскалённом мареве.
– Давай, чудик, блуждай тут кругами… – донеслись издалека её слова.
– Малолетка ушибленная, – огрызнулся я и уныло уставился на свой УАЗ из-под полей шляпы. Бензин кончился; теперь машина была бесполезна.
На душе стало мерзко.
Скажи кому – не поверят. Чтобы я – и застрял на Безлюдной дороге? Всегда ездил по таким местам, как по родному городу.
Что изменилось? Хотел бы и сам знать…
Я достал из багажника пустую канистру и посмотрел её на просвет в надежде обнаружить внутри хотя бы пару капель.
Пусто.
Только закатное солнце просочилось сквозь грязный пластик и грубо пощекотало мой небритый подбородок.
Придётся идти пешком.
Я взял рюкзак и проверил, на месте ли посылка. Закинул внутрь флягу с водой, сухой паёк на три дня и двинулся в сторону темневшего вдалеке города. Именно в него целился указатель, возле которого я и застрял.
Не знаю, откуда у меня взялась
Наверное. Я сомневался, что поступаю правильно.
Если совсем честно, то единственное, в чём я не сомневался, так это в своей работе. Обычно меня за очень хорошие деньги нанимали куда-нибудь съездить или что-либо отвезти.
Посылка в моём рюкзаке была очередным заказом. Только вот я в упор не помнил, от кого она и куда её нужно доставить.
Как так? А почему я, по-вашему, забыл даже собственное имя?
Знаете, Безлюдные места вас выхолащивают. Отбирают воспоминания, чувства – превращают в бездушные пустышки. Морочат головы, обманывая и подсовывая иллюзии, пока вы или не сдыхаете от голода, или каким-то чудом не находите отсюда выход.
Лишь смельчаки, безумцы и профи вроде меня суются в такие дыры. Смельчаки возвращаются безумцами, безумцам терять уже нечего, а нас… нас Безлюдные дороги не замечали.
Обычно…
Где же я ошибся?
Я обнаружил, что цепочка моих мыслей замкнулась в кольцо, и усилием воли заставил себя вообще ни о чём не думать, сосредоточившись на хрусте песка под ботинками.
Ровно на двадцать шагов.
Затем мне стало чудовищно скучно, и я вспомнил свою яркоглазую галлюцинацию.
Может, стоило позвать её с собой?
Эту идею я тоже прогнал и шёл с редкими привалами до самого рассвета.
Когда медное солнце поднялось над безжизненными холмами и подкрасило алым прошитые зигзагами статического электричества тучи, я вновь разглядел впереди указатель, свой уазик и девичью фигурку.
Челюсти мигом свело от оскомины, и на плечи навалилась знакомая внеземная усталость.
Что произошло?
Ничего необычного. Я в который раз за последнее время – опять! – оказался у проклятого щита!
Я подавил желание расстрелять столб, подошёл к машине, бросил рюкзак на заднее сиденье и выжидающе уставился на девушку. Обычно она болтала, не затыкаясь, но сейчас стояла, пинала носком тяжёлого ботинка песок и молчала.
Русая зеленоглазка лет пятнадцати на вид. За такую мужики станут драться года через три, а извращенцы, наверное, уже начали. На её лёгком бирюзовом платье белели маленькие парусники.
Кораблики. Посреди раскалённого плоскогорья.
Сдохнуть можно.
Я насупился:
– Опять ты.
– Угу, – беззлобно откликнулась девушка и кивнула на мой рюкзак: – Есть попить?
Я пожал плечами, достал из бокового кармана флягу и протянул своей галлюцинации, хотя отлично понимал, что она даже не сможет взять ту в руки. Была в этом какая-то мелочная мстительность с моей стороны, но Безлюдная дорога бессовестно издевалась надо мной уже третий день, и мне хотелось отплатить ей тем же.