Пусть эта музыка стихнет
Шрифт:
Сарби Кацуб сидел у окна и слегка рассеянно смотрел на улицу. Гейл поспешно отвернулся, но – поздно.
Чужак его заметил – и узнал.
Он торопливо запихал плату за ужин в пепельницу, встал и заторопился вглубь зала.
– Объект движется, – сообщил Фаболи.
– Я в курсе и на хвосте…
Часовой вбежал в бар, нашёл
Оказавшись в переулке, он потянулся за шокером и крикнул беглецу:
– Стой!
Кацуб даже не обернулся.
Он вылетел из переулка на запруженный людьми проспект, и на лице Гейла заиграли желваки. Не останавливаясь, часовой вогнал оружие обратно в кобуру и тоже врезался в человеческий поток. Данецарский преступник определённо знал, как удирать от его коллег, – только не на того напал. В отличие от многих часовых, для которых толпы превращались в сущую пытку, Гейлу было плевать на любой эмпатический фон.
Подтвердив предположение Гейла, чужак скрылся в клубе.
«Вот ты и попался», – ухмыльнулся часовой.
Беглец прошмыгнул под рукой амбала на входе и бросился к танцполу. Гейл показал охраннику значок, спокойно зашёл внутрь и, чувствуя, что полностью контролировал происходящее, посмотрел на зал сквозь Когнию. Грохочущие каналы музыки, яростное возбуждение танцоров, застойные лужи пьяных, радуги влюблённых – буйство ощущений заставило бы растеряться любого.
Но – не Гейла.
Его взгляд остановился на чужаке, дёрганом чёрном пятне в вихре красок.
Гейл уверенно двинулся сквозь танцующих. Он обошёл чужака по дуге слева и прыгнул вперёд. Тот отскочил, однако недостаточно далеко, и часовой схватил его за запястье. Кацуб развернулся, попытался с размаху врезать в челюсть, но Гейл ушёл от удара и сильнее сдавил кисть беглеца. Выкрутив ему руку, часовой потянулся за наручниками.
Люди отхлынули прочь. Винил взвизгнул под пальцами диск-жокея. Кто-то позвал охрану.
– Сарби Кацуб, вы арестованы за нарушение четвёртой арки третьего свода канона, – громко произнёс Гейл, – незарегистрированное пребывание в Малке.
Он сковал беглецу руки и развернул к себе лицом.
Сарби выглядел так же, как на фото: лет сорока, в нелепых очках, русый, взъерошенный и остроносый. Он беспомощно щурился и напоминал скорее безумного учёного, чем грабителя.
Дрожа, чужак с трудом разлепил бледные губы и сказал тихо, но отчётливо:
– Не отдавай меня им. Я прошу тебя: не отдавай.
Гейл вытащил Сарби из клуба и повёл к лётеру.
– Гейл, у тебя всё в порядке? – прозвучал в коммуникаторе голос обозревателя.
– Да, можешь передать мастеру Осану, что я уже везу в Артель данецарскую пропажу.
– Отлично. Так и сделаю.
Кацуб плотно сжал губы, смотря на часового из-под редкой чёлки. Гейл нахмурился: взгляд чужака, рассредоточенный и испуганный, совершенно не подходил преступнику.
«Только не отдавай…» – эхом звякнуло в голове.
Отведя глаза, Гейл подтолкнул его к лифту.
Двери сомкнулись, кабина поползла на второй уровень.
– Я не хочу обратно, – повторил чужак. – Данецарцы убьют меня. Они…
– Послушай, – перебил Гейл, – хватит. Ты свой послужной список видел? Я уже молчу о нашей встрече в Когнии.
– Но я проследил, чтобы тебя вытащили… – словно извинился Кацуб.
Конец ознакомительного фрагмента.