Пусть этот круг не разорвется…
Шрифт:
– Например?
Джереми стало неловко.
– Например… например, уважают ли они закон и будут ли судить по закону…
Голос его сник, но мы и сами знали, чего добивался мистер Джемисон. Все – и белые, и черные – знали о попытке учинить над Т. Дж. суд Линча.
– Тогда ничего не странно, что на это ушло столько времени, – прошептала я. – Удивляюсь даже, что вообще удалось набрать двенадцать человек.
Стейси сердито глянул на меня, выражая свое неодобрение и предупреждая, чтобы я не очень-то открывала свои чувства перед Джереми. Он был прав. Джереми я не должна говорить
– Он там? – спросил Кристофер-Джон, когда я взобралась на нижний выступ дома и заглянула в зал суда.
Зал быстро заполнялся, незанятых скамеек оставалось все меньше, но передняя, возвышавшаяся часть зала была пустой.
– Нет.
– Мне надо кой-куда, – сказал Малыш. – Где тут уборная?
Я оглядела двор:
– Может быть, за домом.
Я спрыгнула на землю, и мы отправились на поиски. Но за домом ничего не было.
– Ой, я очень хочу!
– Тогда иди вон туда, в кусты, – предложила я. – Никто не увидит.
Малыш возмутился.
– Не пойду! Ни за что! Тут всюду люди.
Пожав плечами, я решила отмахнуться от проблемы, предоставив Малышу самому решать ее, но вдруг вспомнила, как дядя Хэммер говорил, что у некоторых людей в городе уборная в доме.
– Наверное, это в помещении, – сказала я Малышу. – Пошли поищем.
Мы нашли боковую дверь и вошли. Через узкий проход мы попали в главный коридор с дверями по обе его стороны.
– Смотрите, – Кристофер-Джон указал на мужчину, вошедшего в дверь, на которой была табличка «Мужской».
Не говоря ни слова, Малыш рванулся по коридору прямо к этой двери. Кристофер-Джон за ним. В это время из служебного помещения вышла молодая женщина и наклонилась над водяным фонтанчиком. Я наблюдала, как она пьет, как струя, словно прозрачная радуга, льется дугой прямо ей в рот. Когда она кончила пить и сделала шаг в сторону, она увидела, что я наблюдаю за ней. Она с большим удивлением посмотрела на меня, потом вернулась через холл в свою комнату, громко стуча по деревянному полу высокими каблуками. Дверь только закрылась за ней, как я тут же подбежала к фонтанчику и нажала кнопку. Вверх брызнула струя, обдав мне лицо прохладой. Испугавшись, я отскочила назад, затем попробовала снова.
– Кэсси!
Я оглянулась. У главного входа стоял Джереми Симмз и большими глазами смотрел на меня.
– Что случилось? – спросила я.
Джереми направился ко мне, сначала шагом, потом бегом, бешено размахивая руками.
– Кэсси! Уходи! – зашипел-закричал он шепотом на весь пустой коридор.
– Да что с тобой? (Когда Джереми подбежал, я увидела, что лицо у него просто пылает.) Ты заболел или что-то случилось?
Джереми не ответил, а только боязливо озирался по сторонам.
– К-кэсси, тебе нельзя… нельзя пить здесь. Лучше уходи, пока никто не видел.
В его словах и жестах были и просьба, и страх. Он снова оглядел коридор. Я тоже. Тут как раз вошли трое фермеров. Они тяжело протопали к залу суда, толкнули дверь и скрылись внутри. Не сводя глаз с двери, Джереми спросил, где Кристофер-Джон и Малыш.
– Тебя не касается, где они. Будешь иметь дело со мной.
Тут Джереми посмотрел прямо на меня.
– Где они, Кэсси?
И снова я услышала и страх, и просьбу.
– Они там, – я указала рукой на дверь мужского туалета.
Не прибавив больше ни слова, Джереми бросился к двери и распахнул ее. Не успела пружина захлопнуть дверь, как из нее снова выскочил Джереми с Малышом и Кристофером-Джоном на буксире. Он оглядел коридор. Не увидя никого, кроме меня, он подтолкнул их к боковому выходу. Во дворе я налетела на него.
– Какая муха тебя укусила? Чего это ты схватил меня за руку и оттащил от воды?
Джереми обернулся ко мне.
– Ты… ты не должна была пить там, Кэсси.
– Что значит не должна была пить там? Но я хотела пить!
– Я… я знаю, но…
– Ты сделал мне больно. И я не успела напиться.
– Извини меня, пожалуйста, Кэсси, но я…
– Тьфу, дятел длинноносый!
Джереми побелел, глядя на меня бледно-голубыми глазами. Потом отвел взгляд, но я успела заметить в его глазах боль.
– Вон Стейси, – он указал рукой куда-то вперед, не дав мне договорить. – Идет сюда.
Я оглянулась. Рядом со Стейси шел Мо. Было сразу заметно, что Стейси в ярости.
– О господи, Кэсси, куда вы все подевались? Мы обыскались вас. Крошка Уилли и Кларенс даже вышли на Главную улицу. И суд вот-вот начнется. Где вы были?
За нас ответил Джереми.
– Они были в здании суда, Стейси. Кэсси… Кэсси пила воду, а Кристофер-Джон и Малыш зашли в туалет.
Стейси даже изменился в лице. Он с беспокойством переводил взгляд с Джереми на нас и снова на Джереми.
– Кто-нибудь видел их?
Джереми покачал головой.
– Думаю, нет. Я… я лучше пойду туда, в зал.
Он повернулся, чтобы уйти, но сперва посмотрел на меня.
В его глазах все еще стояла эта чертова боль. Он быстро поднялся по ступенькам своей обычной, подпрыгивающей походкой. Я его больно задела, я это знала. Хотя и была на него ужасно зла, все равно не следовало мне так его обзывать. А, ладно, он меня тоже крупно обидел, нечего было оттаскивать меня, я этого никогда ему не прощу.
– Стейси, знаешь, что сделал этот противный Джереми?
– Заткнись, Кэсси! Заткнись! – резко оборвал он. – Этот фонтан с водой и туалет в здании суда – все это только для белых. Белые вовсе не хотят, чтобы ими пользовались цветные. Если бы кто-нибудь заметил вас, мы бы знаешь какие неприятности огребли! Папа говорил, с черными и за меньшее расправляются. Ох, черт, как я испугался!
– Но ведь…
– Никаких «но»! От меня больше ни на шаг, слышите вы, троица?
Малыш и Кристофер-Джон согласно кивнули, но я была слишком озадачена, чтобы отвечать. Слишком уж многое приходится понимать на этом свете, и почему-то, в основном, плохое. В конце концов вода это только вода, а туалет – туалет. Люди что, совсем посходили с ума?