Пусть грянет гром
Шрифт:
– Слава Богу, ты в порядке, - говорит Вейн, когда я оборачиваю щит обратно вокруг меня и призываю один к нему.
Я жду, чтобы Западный покрыл нас как вторая кожа. Потом я попадаю в руки Вейна и цепляюсь за него так сильно, как могу.
Вейн прижимает меня к себе, но его рука касается глубокой раны в моей боку, и я ненавижу, что вздрагиваю.
Он отделяет, глядя на кровь на руке.
– Я убью Райдена.
– Нет... он - мой, - настаивает Гас.
– Фактически... вы оба неправы, - кричит Райден, разделяя пыль достаточно, чтобы показать, где он скрывался. Он покрыт болезненными серыми ветрами, и он выглядит бледным и зеленым от их эффектов. Но они, кажется, позволяют ему вдыхать шторм.
– Еще раз вам удалось произвести на меня впечатление вашими силами. Но пора остановить эти глупые игры. Отзови этот смешной хабуб, и я обещаю, что позволю вам всем жить.
– Или мы теперь убьем тебя, - говорит Гас, держа ветрорез Райдена.
– Попробуй и увидишь, что получится.
Я кладу руку на плечо Гаса, чтобы остановить его. Я уверена, что Райден не шутит.
Западные снова ударяют, но Райден даже не вздрагивает.
Мы не сможем убежать от него.. если мы не сделаем что-то новое. И именно тогда я понимаю, что мой Западный снова изменил свою песню.
Каждый стих теперь заканчивается тем же самым словом.. как будто он просит меня послушать подсказку. Команда не имеет смысла, но этот проект до сих пор не подводил меня.
Я сжимаю свою хватку на Гасе и Вейне и кричу:
– Слейся!
Западные меняют направление, собираясь вместе, раздуваясь в более толстый и более сильный. Я думала, что шторм был хаосом прежде, но теперь это непроницаемая стена задыхающейся пыли, которая заманивает в ловушку всех Буреносцев, даже Райдена, в тяжелый воздух, в котором Гасу, Вейну и мне разрешают двигаться с непринужденностью. Наши Западные щиты должно быть говорят другим ветрам позволять нам проходить.
Мы бежим с такой скоростью, с какой можем, не оглядываясь назад, когда земля становится более крутой. И чем выше мы поднимаемся, тем больше воздух очищается, пока нам наконец не удается собрать ветры, которые нам нужны для трубопровода.
– Подожди, - кричит Вейн, добавляя Западный к соединению, прежде чем я даю заключительную команду.
Тогда он берет меня за руку, хватает Гаса и кричит:
– Усилься!
– и вихрь расширяется вокруг нас, вытаскивая нас из долины.
Глава 27
Вейн
Не могу поверить, что мы живы.
Ну... пока.
Я не знаю, сколько времени тот сумасшедший ветер будет держать в ловушке
Райдена в Долине Смерти, но держу пари, что он просит слишком много последние несколько сотен лет. Преимущество, у нас есть несколько часов. Возможно меньше.
Вихрь выплевывает нас на открытую площадку, и я делаю полезные вещи, когда кричу и кручусь, в то время как Одри распутывает трубопровод, и Гас собирает Южные и запутывает их вокруг нас, чтобы замедлить наше падение. По крайней мере, я не забываю выпустить Западные щиты. Мы должны наши жизни тем утомленным проектам. Они имеют право быть свободными.
Ветры вокруг Гаса и меня уходят в серое небо сумерек. Но щит Одри сжимает свою хватку, и от улыбки на ее лице я могу сказать, что она хочет, чтобы он остался. Только Одри могла сделать Западным ее новым домашним животным.
– Где мы?
– спрашивает Гас, когда мы приземляемся посреди еще одной пустыни. Я начинаю задаваться вопросом, является ли это все, что есть в этом долбаном штате, когда я понимаю, что мы фактически больше не находимся в Калифорнии.
По горизонту на расстоянии есть замок, Эйфелева башня и дьявольская неоновая пирамида. Предоставьте мне право выкинуть нас в Лас-Вегас.
– Похоже, что мы, по крайней мере, в трех часах от дома. Никто не хочет пробежаться по шведскому столу для начала? Или возможно пожениться перед Элвисом?
Я понимаю, что я произнес только тогда, когда шутка слетает с губ.
– Это не предложение, - говорю я Одри, интересно, ее щеки покраснели настолько же, насколько я себя чувствую. Это трудно сказать в тусклом лунном свете.
– Я никогда не... ну, я никогда не думал... я просто имею в виду... Я сделал бы это лучше, чем... не то, чтобы я думаю о предложении... по крайней мере, не сейчас... я просто...
Пожалуйста, кто-нибудь пристрелите меня.
Потом Гас откашливается, и я понимаю, что есть целый другой уровень неловкостей в этой ситуации.
Я вздыхаю.
– Слушай. Я знаю, что не могу просить тебя...
– Не волнуйся, я не собираюсь никому говорить, - прерывает Гас.
– Этот ваше дело. Я не влезаю в него.
Ну, это хорошо... я думаю. Я не знаю, я, своего рода, много всего скрываю. Но я должен буду поговорить с Одри и посмотреть, что она думает по поводу того, чтобы предать все огласке.
– Но мне и так все ясно, - добавляет Гас, - Она - то, из-за чего ты полз к горам все время, чтобы проверить, правильно?
– Все время?
– повторяет Одри.
– Всегда, когда я мог, - признаю я.
– Нахождение твоего следа было единственной вещью, которая заставляла меня двигаться.
Ее лицо вытягивается, и я тянусь к ней.
– Эй... я не имел в виду ничего такого. Я просто скучал по тебе. Я...
– Моя рука задевает что-то влажное на ее боку, и она вздрагивает.
– У тебя все еще идет кровь?
Я поднимаю ее рубашку сбоку, и мое зрение затуманивается, когда я вижу темную, зубчатую глубокую рану, которая начинается выше ее бедра и переходит на живот.
– Все хорошо, - настаивает она, когда я ищу что-нибудь, что можно использовать, чтобы закрыть рану.
Я пытаюсь оторвать основание своих шорт, но плотная ткань отказывается разрываться.
Почему я должен был снять свою глупую рубашку?
– Эй, - говорит она, наматывая ее Западный вокруг талии, - Все хорошо, смотри? Ветер помогает нам заживать.