Пусть небеса падут
Шрифт:
– Нет!
– кричу я, несясь вперед, когда они связывают его массивным серым переплетением ветров.
Стена арктического ветра обрушивается на меня.
Я разрезаю ветер, но он похож на колючий водопад. Сила одолевает меня. Я падаю вдоль скалистой земли, и мне едва удается удержать мое оружие, когда я тону в порочном, разбитом потоке.
Вейн кричит мое имя.
Я вскакиваю на ноги только чтобы быть отброшенной другим ледяным порывом. Он пришпиливает меня к мельнице, разрывая лицо с такой силой, словно в порыве ветра
Я держу ветрорез против потока воздуха, и часть ветра расступается настолько, чтобы показать мне Вейна. Наши глаза встречаются, и он что-то кричит, но я не слышу, это выглядит как "Не делай этого".
Буреносцы выстраивают воздушный смерч и выстреливают им сквозь бурю.
Ушли.
Примитивные рыдания разрывают меня, в то время как порывы ветра ударяют в грудь мерзлыми кнутами. Я едва замечаю боль.
Я не позволю им забрать его.
Все над, чем я работала... клялась... сводится к одному.
Моей жертве.
Это мысль должна вызывать во мне дрожь, но наполняет спокойствием. Интересно, а мой отец чувствовал себя так же?
Я готова.
Я кричу ветрам, умоляя, чтобы они все обвились вокруг меня, так что я могу отдаться им.
Разрушенные, разоренные порывы не отвечают на мой зов.
Я ничего не могу сделать. Я не могу отдать себя, если ветры меня не берут.
Слезы бегут по моему лицу. Я хочу кричать. Крушить. Разрушать.
Но из-за рева бури я слышу еще один голос.
Смех.
Я открываю глаза и обнаруживаю Буреносца в нескольких футах передо мной. Он приглаживает свои темные волосы и улыбается так же, как лев своей жертве.
– Так-так, мы не позволим тебе принести жертву. Это может разрушить все.
Он хлещет по мне холодным, разрушительным Северным ветром. Другой замораживающий хлыст, на этот раз ударяет меня по лицу.
Он смеется, а я вытираю кровь со щеки.
– Мы преследовали ваши песни ветра по всей пустыне, беспокоясь, что нам противостоит призрак всемогущей Силы Бури. Но мы просто тощая маленькая девчонка с такими же скучными трюками в рукаве, как и у твоего отца. Так плохо для тебя, что на этот раз мы были к ним готовы.
Он хлещет меня снова, ударяя в грудь, отбивая ветры от меня. Он смеется, пока я сухо кашляю и хриплю.
– Не переживай. Если хочешь умереть, это легко устроить.
Я кричу, когда прилив сил, наполняет меня.
Я никогда не хотела умирать.
Я хотела спасти Вейна.
Я спасу Вейна.
Моя хватка усиливается на ветрорезе.
Они могут разорвать ветры. Но они не хотят сломать меня.
Время показать этим Буреносцам, с каким защитником им предстоит иметь дело.
Глава 51
Вейн
Я думал, что закричу, заплачу - возможно, даже опозорю себя - если меня схватят Буреносцы. Храбрость - не мое.
Но когда Буреносцы тащат меня прочь от моей земли, прочь от Одри, от моей жизни, моего мира, я не чувствую страха.
Я чувствую ярость.
Это то, что они сделали с моими родителями. Бесчисленными Западными ветрами.
Они не сделаю это со мной.
Я последний долбанный Западный - и могу сломать дурацкие ветряные путы.
Потоки холода, полутвердого воздушного порыва оплетают мои запястья и лодыжки, связывая меня и поднимая в серо-синее небо. Я напрягаюсь, и они напрягаются. Я напрягаюсь сильнее, и они напрягаются еще больше. Не мой самый блестящий момент, но я в отчаянном положении.
Мысли становятся нечеткими, мышцы - мягкими. Это чувствуется, как будто путы ветра тянут меня вниз, истощают мои силы. Я не знаю, возможно, ли это, но я не собираюсь сидеть, сложа руки, и смотреть.
Мелькает Восточный ветер, и я приказываю, чтобы он врезался в мои путы. Он отскакивает, как резина. По крайней мере, это ответ. Я должен быть достаточно высоким, выше жутких разоренных ветров в шторме. Моя кожа все еще помнит, как они прошлись по ней, какими они были грубыми. Сильными.
Я полагаю, что должен схватиться за нож, прежде чем я уйду. Я могу немного двигать руками... я мог бы ударить Буреносца, когда он приблизится.
Металл рассекает плоть. Кровь брызжет на мою кожу.
Я втягиваю огромными глотками воздух, пытаясь побороть внезапную тошноту и головокружение.
Я не собираюсь выходить оттуда с радугой и солнцем. Если потребуется насилие, я соберу все мужество, чтобы его использовать.
Не то, чтобы это имеет значение. Я не был достаточно умен, чтобы захватить нож. Все, что я захватил, было, глупым пакетом с обезболивающими таблетками.
Таблетки.
Я изгибаюсь и извиваюсь, напрягая каждый мускул в моем теле, пытаясь дотянуться до кармана.
Черт возьми... почему я не могу быть более гибким?
Я выбиваю весь воздух из легких и складываюсь в возможно самое неестественное положение, чем когда-либо... ноги выгнуты назад, руки тянуться вниз. Мои глаза слезятся от боли, но пальцы двигаются в карман и нащупывают край пакета с таблетками.
Я зажимаю угол между пальцами, и тяну, моя жизнь зависит от этого... потому что это так. Но пакет не двигается. Я шевелю бедрами, чтобы ослабить его, и он выходит на долю дюйма, но этого недостаточно.
О Боже... это будет больно.
И я так устал. Все, что я хочу сделать, это закрыть глаза, и дать телу расслабиться...
Я встряхиваюсь, просыпаясь. Затем я задерживаю дыхание и напрягаю спину, сгибаюсь. Еще. Чуть-чуть. Я чувствую слезы... и крик вырывается изо рта. Но пакет высвобождается.
Это занимает больше гибкости и напряжения... я клянусь, сейчас я имею право называться мастером йоги... я беру пакет в зубы. Я разрываю его, открываю и выкидываю две гладкие таблетки в мою потную ладонь. Мои пальцы смыкаются вокруг них, прежде чем ветер может забрать их.