Пусть поднимется ветер
Шрифт:
– Возможно, есть другой выход...
– Я в порядке, - перебивает он.
– Мы не меняем план.
Его слова было бы легче принять, если бы его зубы не окрашивал красный.
Я кладу руку Гаса себе на плечи и стараюсь двигаться быстрее, надеясь, что он станет сильнее, если я смогу заставить его подышать свежим воздухом.
Звук ведет нас через еще несколько поворотов, а потом...
... мы в конечном итоге оказываемся обратно в подземелье.
Травмированный Буреносец смеется, когда видит нас:
– Готовы сдаться?
Гас пинает решетки настолько сильно, что я боюсь, что он сломает ногу.
– Мы найдем путь, - говорю я ему, прежде чем он снова сможет пнуть решетку.
– Мне просто нужно подумать.
Я пытаюсь вспомнить каждую деталь, которую подмечала в течение времени проведенного в тоннелях, но ничто не выделяется.
И затем я понимаю, что мы пропускаем.
– Сила боли, - шепчу я.
– Буреносцы всегда используют ломанные команду, чтобы открывать двери.
– Действительно, - говорит травмированный Буреносец.
– Это вообще не помогает, не так ли?
Он перекатывается, чтобы посмотреть на меня, и я съеживаюсь, когда становится лучше видно его лицо, похожее на пюре.
– Пожалуйста, - говорю я.
– Если ты поможешь нам, то сможешь сбежать с нами.
Гас тянет меня за собой:
– Забудь о нем, Одри. Он никогда не предаст Райдена.
– Он прав, - соглашается Буреносец.
– Почему?
– спрашиваю я.
– Мы оба знаем, что произойдет, когда Райден найдет тебя в таком виде. Я предлагаю тебе шанс выжить.
– При условии, что я присоединюсь к Силам Бури и разболтаю все секреты Райдена... и буду бороться на их стороне, когда они разрушают все, что я помог построить? Нет, спасибо. У меня нет никакого желания стать предателем.
– Так будь одиночкой, - возражаю я.
– Вытащи нас отсюда и исчезни. У Астона получилось.
– Да, ну, у Астона было преимущество, которого нет у меня... хотя он заплатил за него кожей.
– Его руки двигаются к шее, потирая горло.
– Если Райден почувствует, что я его предал, он вызовет мой самоубийственный порыв.
Я не уверена, что знаю, о чем он... хотя название говорит само за себя.
Я прищурено смотрю на его шею, но не вижу никаких следов.
– Его никак нельзя убрать, - говорит он мне.
– На случай, если ты планируешь что-то такое. Я даже не могу чувствовать его... если бы я не был в создании, когда Райден его производил, я бы даже не знал, что он там есть. И если я попытаюсь вмешаться в него, Райден устроит медленную смерть. Я видел такое один раз.
– Он содрогается.
Я протягиваю руку, чтобы коснуться своей шеи и вижу, как Гас делает тоже самое.
Я знала, что методы Райдена были жестоки, но никогда не представляла ничего подобного.
– И он заставляет делать каждого Буреносца?
– спрашиваю я.
– Он не заставляет нас. Так мы показываем нашу приверженность... и эта приверженность взаимна. Мы клянемся в верности, и Райден клянется научить нас своему пути.
– Ты честно думаешь, что обучая вас делать за него грязную работу тоже самое, что жертвовать для него своей жизнью?
– спрашивает Гас.
– В обмен на силу, что нам дают? Можешь поспорить, - говорит ему Буреносец.
– И самоубийственный порыв сказывается и на Райдене тоже. Это истощает большую часть его силы, он может формировать только один в день.
– Сила - это все, что тебя волнует?
– Я должна спросить.
Он пожимает плечами... но могу сказать, судя по его лицу, что за этим скрывается что-то еще.
– Как Райден убедил тебя поклясться ему в верности?
– давлю я.
– А какая тебе разница?
– рявкает он в ответ.
– Потому, что я хочу понять.
– Никто никогда не понимает.
Я жду, что он может сказать больше, но он отворачивается.
– Пустая трата времени, - говорит Гас, направляясь к лестнице.
Я едва делаю пару шагов, когда Буреносец говорит:
– Ползающий по земле убил моего отца.
Я поворачиваюсь и обнаруживаю его, вытирающего глаза, и он дважды откашливается, прежде чем может добавить:
– Он поймал моего отца на своей земле после шторма и наставил на него ружье. Я прятался неподалеку. Видел все это. Он утверждал, что мой отец был мародером... будто нас интересовало его ржавое старье. Когда мой отец попытался его успокоить, он выстрелил ему в голову. Неважно, что мой отец был тем, кто спас его поганый дом от бури. И ветер не сбил пулю в сторону.
– Мне жаль.
– Да. Все так говорят. А еще- «Хотел бы я чем-нибудь помочь». Райден был тем, кто понял. И что-то сделал. После того, как я присягнул на верность? Он вернул меня в тот дом, и мы разорвали все в клочья.
– Месть - это не правосудие, - говорит ему Гас.
– Тогда как ты объяснишь то, что избил меня?
– спорит Буреносец.
– Это было заслужено, - говорит Гас, беря меня за руку.
– Он просто тянет. Тянет, пока кто-нибудь не найдет нас.
– Есть кое-что получше, - говорит Буреносец.
– Я также уверен, что у нас есть время, чтобы захватить вашего Западного дружка... если мы еще не сделали этого.
Неземной вой останавливает мой ответ, и скрипучее соединение ярости и разорения заползает под мою кожу.
Я слышала звук прежде... и надеялась никогда не услышать его снова.
Крик нежелающей превращаться жертвы в один из Живых Штормов Райдена.
Глава 21. ВЕЙН
У Соланы идет кровь.
И сильно.
Она даже оставляет след из красных следов на каменном полу.
Я пытаюсь заставить ее остановиться, так мы можем перевязать рану. Но она утверждает, что у нас нет времени... и она права.
Даже если пароль не дает Буреносцам попадать в проход, я уверен, что они догадались, куда мы направляемся. Так что весь мой «тайный план» разлетается в тот момент. И у меня такое ощущение, что выворачивающий внутренности вопль, который только что потряс туннель, означает, что Райден создает Живой Шторм.
Я отказываюсь думать о том, кто это мог быть. Шнур кулона опекуна Одри все еще синий, таким образом, я знаю, что она в безопасности. Но Гас...
– Насколько этот проход длинен?
– спрашиваю я.