Пусть поднимется ветер
Шрифт:
Гас тянется к решетке, но внезапное движение это слишком много для его ослабленного организма. Он падает на колени, кашляя и задыхаясь.
Мой Западный щит порхает в его сторону, обвиваясь вокруг него.
– Видишь?
– спрашиваю я Буреносца.
– Этот Западный действует самостоятельно.
– Метание от одного человека к другому не тянет на могучее восстание.
– В этом случае тянет, - рявкает Гас.
Он встает и кричит: «Объединись!» Западному, и у меня отвисает челюсть,
Парень накидывается на Буреносца, придавливая его плечо одной рукой, а другой нанося удар за ударом.
Кости трещат.
Кровь брызжет.
Крики Буреносца становятся безумными стонами.
– Хватит!
– восклицаю я... но приходится кричать много раз, чтобы Гас выбрался из этого безумия.
– Он все еще в сознании, - говорит Гас, хватая упавший ветрорез и прижимая его к шее Буреносца.
– Мы не можем рисковать, что он встанет и поднимает тревогу.
– Ты не можешь убить его!
Гас указывает на дыру в своем плече:
– Он смеялся, когда это произошло.
Я сглатываю, пытаясь понять, как тот же солдат, который спас меня от нападения, мог быть настолько жестоким.
Но это не имеет значения.
– Ты теперь под влиянием Западного, - шепчу я.
– Никто не знает, как насилие повлияет на тебя.
Гас ослабляет хватку на рукоятке, но удерживает лезвие на месте.
– Поверь, Гас. Это того не стоит. Тебе понадобится каждая унция силы, для того чтобы сбежать.
– Хорошо, - говорит он, медленно опуская клинок.
Он ударяет Буреносца кулаком еще один раз... нокаут, от которого тот вырубается.
– Вероятно, лучше позволить Райдену разобраться с ним. Я уверен, что у него будут намного более творческие способы наказать за наш побег.
Каждое слово сочится самой чистой, самой мощной ненавистью.
Я не виню его... но тяжело наблюдать, что Гас сдирает мундир с бессознательного Буреносца и перетаскивает его безвольное тело в одну из пустых камер.
Он хлопает решетчатой дверью и ломает замок так легко, будто металл тает при его прикосновении.
– Как ты это делаешь?
– шепчу я.
– Мой дар позволяет мне поглощать силу ветра и направлять его в мои мышцы. Вот почему те Северные помогли мне так быстро выздороветь. И теперь, когда я наконец могу поглотить Западный...
– Гас открывает мою камеру, будто дверь из бумаги.
– Это невероятно.
– Раньше никогда не было так сильно, - шепчет он.
– Я не могу сказать, это из-за силы четырех, или потому что твой Западный был особенно сильным.
– Был?
Слово чувствует себя подобно ножу в моем сердце.
Я
– Не волнуйся.
– Гас закрывает глаза и шепчет «Освободись».
Его тело немного дрожит, будто его сущность распутывается, и мягкий порыв течет мимо меня, напевая свою знакомую мелодию.
– Мы должны выбираться отсюда, - говорит Гас, и мой Западный формирует вокруг меня щит.
– Но сначала немного камуфляжа.
Он направляется туда, где оставил одежду Буреносца, и я замечаю, что он снова хромает.
Он пытается надеть куртку, но ему мешают бинты.
– Вот, - говорю я, подбегая к нему и помогая.
Это более медленный процесс, чем я хочу, натягиваю на него рукав дюйм за дюймом. Но Гас потерял слишком много крови... я не могу позволить открыться ни одной из ран.
– Никогда не благодарил тебя за это, - говорит он, касаясь одного из кусков порванной красной ткани.
– Я даже не помню, когда ты это сделала.
– Ты был не в себе.
– Я натягиваю куртку еще чуть-чуть.
– Как ты... на самом деле?
– Это не имеет значения. Я или пройду через это, или нет.
– Это важно, Гас. Мы вместе. Я должна знать, с чем ты справляешься.
Он с трудом сглатывает:
– Давай просто скажем, что я не планирую здесь помирать, хорошо? Я буду помогать тебе как можно дольше и...
– Мы оба выберемся отсюда.
– Не думаю, что это тебе решать.
Он пытается застегнуть кнопки на куртке, но ткань не сходится. Он мускулистее Буреносца.
– Ну... надеюсь, что если кто-нибудь и увидит нас, то только со спины, - говорю я.
– Или, возможно, они подумают, что я был ранен в сражении, - ответил он.
– Думаю, мои штаны все же могут нас выдать.
Мы смотрим на брюки Буреносца, лежащие на полу, и я чувствую, что краснею.
– Если тебе нужно помочь...
Гас качает головой:
– Это займет слишком много времени. Кроме того, я сомневаюсь, что они подойдут. Готова?
– спрашивает он, привязывая ветрорез к поясу.
– Мы должны двигаться.
Он направляется к лестнице, огорченное вздыхая, когда поднимается на первую ступеньку.
Я подныривая под его руку и даю ему опереться на мое плечо, когда мы поднимаемся:
– Возможно, ты должен снова поглотить мой Западный. Кажется, он делает тебя сильнее.
– Тебе он нужен больше, чем мне.
– Не будь смешным.
– Нет, пошли, Одри... давай будем реалистами, нужно трезво смотреть на вещи. Там люди рискуют своими жизнями, чтобы спасти тебя...
– Чтобы спасти нас, - исправляю я.
– Э... по большей части тебя. Мы оба это знаем.
Я вздыхаю: