Пусть смерть меня полюбит
Шрифт:
Алан бросил лишь беглый взгляд на обстановку комнаты, но этого ему хватило. Темный ковер, бледно-желтые атласные занавеси, шикарные обои на стенах, китайский фарфор, в рамках – фотографии красивого пожилого мужчины и еще более красивого молодого человека.
– Цезарь очень внимательный, – рассказывала миссис Энгстранд, показывая, как включать нагреватель. – Он всегда старается сэкономить мне расходы, но на самом деле в этом нет необходимости. Я оплачиваю счета за эту часть дома, так что Эмброуз даже не видит их.
Алан не понимал, что она имеет в виду, и был слишком застенчив, чтобы спросить. Застенчивость также помешала ему пригласить ее выпить, хотя по пути сюда он купил бренди, водку
В тот вечер он слушал радио, и утром – тоже. В новостях ничего не говорили о Джойс и о нем, похоже, в СМИ считали, что отсутствие вестей – хорошие вести. Алан купил газету, где на первой странице были статьи под заголовками «Заработная плата не повысится» и «Обмен женами привел к убийству». В нижнем левом углу была напечатана заметка о том, что отец Джойс предлагает свой дом в обмен на дочь. Алан задумался, что будут делать полиция и банк, если Джойс благополучно вернется и расскажет им, что была в банке одна, когда ворвались двое мужчин, и что там были только эти двое и всего четыре тысячи в сейфе и кассах. Ведь, скорее всего, именно это она и поведает. Обдумав эту мысль, он спросил себя: «Неужели я не хочу, чтобы она вернулась живой и невредимой?» Этот вопрос встревожил его, поэтому Алан выбросил его из головы и отошел к боковой витрине обширного газетного павильона, где красовались книги в бумажных обложках. Необходимости покупать их не было, в его комнате была собрана настоящая домашняя библиотека, но у Алана давно уже вошло в обычай рассматривать полки книжных магазинов, и следовало ли нарушать эту хорошую традицию?
Вряд ли было совпадением то, что на полке с табличкой «Философия и научно-популярная литература» он наткнулся на книгу, написанную Эмброузом Энгстрандом. Вероятно, труды этого автора стояли в большинстве книжных магазинов, просто раньше у Алана не было повода их замечать.
Он взял с полки книгу, озаглавленную «Блеск реальности», и прочел на задней стороне обложки, что автор занимается философией и психологией. Перечисление ученых степеней и званий мистера Энгстранда растянулось на целую строчку, он вел кафедру философии в каком-то университете на севере Англии, и когда не путешествовал, проживал в западном Лондоне. В число прочих его трудов входили книги «Неоэмпирицизм» и «Мечта как наркотик».
Алан прочел первую страницу предисловия. «В нынешние времена, в отличие от многих других исторических периодов, мечта стала всем. Подумайте о том, в каком контексте мы применяем это слово. “Девушка моей мечты”, “Это было, как в мечтах”, “В моих самых смелых мечтах”. Реальность отвергнута человечеством как нечто безобразное и непригодное для жизни, то, чем следует пренебрегать, то, что нужно презирать в угоду призрачной стране фантазий». Несколькими страницами далее Алан обнаружил следующее: «Как же так вышло? Причину нетрудно найти. Общество не всегда было больным, не всегда гонялось за миражами и создавало химеры. До расцвета романов, случившегося примерно в 1740-х годах, когда человеку впервые была предоставлена возможность прожить чужую жизнь, когда художественная литература выпустила фантазию из ящика Пандоры, людям приходилось ладить с реальностью, жить в ней и любить ее». Алан поставил книгу обратно. Фунт и тридцать пенсов казались слишком большой ценой за нее, особенно потому – он улыбнулся про себя, – что в доме на Монткальм-гарденс было множество романов, которые он еще не прочел.
Но было несомненным: он продал душу и сбежал ради того, чтобы найти то, что Эмброуз Энгстранд называл реальностью, и потому решил, что лучше будет начать
Остаток дня он потратил на посещение Хейвардской галереи, речной круиз до Гринвича, а в кинотеатре в Вест-Энде посмотрел фильм Фасбиндера [36] , от которого редкие волосы Уилфреда Саммита встали бы дыбом, хотя фильм был на редкость интеллектуальным и непонятным. В вечерних газетах не было ничего о Джойс, статьи на первой странице были озаглавлены «Новые требования о повышении заработной платы» и «Угон самолета компании “Сабена”». Через десять минут после того, как он вернулся в свою комнату, раздался стук в дверь.
36
Райнер Вернер Фасбиндер (1945–1982) – немецкий кинорежиссер, сценарист, актер, драматург. Один из лидеров «нового немецкого кино».
За дверью стоял мужчина лет тридцати, с огненными волосами и очень бледной кожей, какая часто бывает у рыжих.
– Моя фамилия Локсли. Я решил зайти и поздороваться с вами.
Алан едва не сказал, что его фамилия Грумбридж, однако вовремя вспомнил.
– Пол Браунинг. Проходите.
Сосед вошел и огляделся.
– Нам повезло найти такое место, – заметил он. – Кстати, меня зовут Цезарь. Точнее, я сам зову себя Цезарем. Назвали-то меня Сесилом. В школьном спектакле «Юлий Цезарь» я играл заглавную роль и вроде как принял это имя.
– Вы действительно знаете сонеты Шекспира наизусть?
– Вам Уна сказала, да? – Цезарь улыбнулся. – Я не такой уж умник, просто у меня хорошая память. Уна – милая женщина, но сумасбродка. Она сказала мне, что сдала вам эту комнату, потому что вы читали какое-то эссе о кардинале Мэннинге. Не хотите пойти в «Элгин» или «Кенсингтон-парк» и пропустить чего-нибудь слабого?
– Слабого? – переспросил Алан.
– Ну, не крепкого то есть. Нет смысла в иносказаниях. Мы должны смотреть в лицо реальности, как сказал бы Эмброуз. Вы не против, если мы позовем с собой Уну?
Алан ответил, что не против, но если вдруг вернется ее муж? Цезарь посмотрел на него искоса и сообщил, что этого, слава богу, можно не бояться. Однако, вернувшись, он сказал, что Уна не может пойти, потому что ждет телефонного звонка из Джакарты, поэтому они отправились в бар отеля «Кенсингтон-парк» вдвоем.
– Это значит, что у нее нет мужа? – спросил Алан, когда Цезарь купил им по пинте горького пива. Это тоже был новый опыт – Алан в жизни никогда не «кутил в мужской компании» и даже не заходил в пивнушки, кроме как с Пэм по выходным. – Она вдова?
Цезарь покачал головой.
– Красавчик Стюарт жив и ошивается где-то в Вест-Индии со своей новой дамочкой. Я узнал это от Энни, моей девушки. Она когда-то была знакома со Стюартом – в те времена он был главным сердцеедом всего Хемпстеда. Уна – одна из самых одиноких людей, кого я знаю. Она никому не нужна. Но что тут поделаешь? Я предпринял бы что-нибудь сам, но у меня есть Энни.
– Должны же быть одинокие мужчины, – заметил Алан.
– Не так много. Уне тридцать два года. Она милая, но не красавица, верно? Большинство мужчин подходящего возраста либо женаты, либо состоят в отношениях. Она нечасто выходит из дома и ни с кем не встречается. Вы не намерены проявлять к ней интерес, я полагаю?