Пусть ярость благородная
Шрифт:
– Командир БЧ-3 Большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц», капитан третьего ранга Шурыгин. Ну что тут сказать. Ваше высокопревосходительство, увидел, прицелился, выстрелил! Работа у нас такая.
Брови Макарова поползли вверх.
– Слышал, Николай Карлович? Работа такая! Если бы у нас было достаточно таких «работников», вот бы флот был! А вам, господа, выражаю свое адмиральское удовольствие и благодарность за отлично проделанную работу. Молодцы! Я вас более не задерживаю.
Все время обеда прошло в задумчивом молчании; Макарову и его офицерам было о чем подумать, а Одинцов с Карпенко не мешали ему, просто молча ждали. В самом конце обеда, уже отодвинувшись от стола и вытирая губы салфеткой, Макаров произнес:
– Благодарствую, господа. Но вот все же, Сергей Сергеевич, Павел Павлович расписал тут такую полосу несчастий для нашего флота и армии, а в чем же была скрыта
– Скорее не поглупели, нет, – ответил Одинцов. – Из-за тех двадцати пяти лет мирной паузы, что прошли между концом русско-турецкой и началом русско-японской войны, в армии и на флоте сильно размножились офицеры мирного времени. Они совершенно не способны вести боевые действия, принимать грамотные тактические и стратегические решения, но зато блистают на смотрах, маневрах и балах. Вы-то сами, Степан Осипович, как исключение из общего правила, а остальные-то вполне ему соответствуют. Некоторые не умеют мыслить категориями военного времени, а некоторые и не хотят. Ну и личность командующего тоже играет роль – один соберет вокруг себя штаб из подхалимов и блюдолизов, а другой – из гениев маневренной войны и мастеров таранного удара. А вот личности командующих зависят уже от Верховного, хотя бывает так на так. И Великие Люди бывают падки на лесть. Так что, Степан Осипович, мы не только поменяли знак баланса на противоположный, но и еще дали вам некоторое время на обучение команд всему тому, что они должны знать и уметь, а также на переформатирование офицерского корпуса. Вот вы, Александр Петрович… Вот вы как считаете со своего главштабовского насеста – если японская армия в Корее будет блокирована с моря нашим флотом, и никакие японские десантные операции в нашем тылу будут невозможны, наличных войск, уже находящихся в Маньчжурии, хватит на удержание фронта по реке Ялу?
– Наверное, хватит… – полковник Агапеев в задумчивости побарабанил пальцами по столу. – Нет, господа, точно хватит, особенно если стянуть туда все три восточно-сибирских стрелковых корпуса и оборудовать оборонительные позиции… Усилить артиллерию. Сформировать ту самую тяжелую артиллерийскую бригаду, орудия для которой вы нам доставили.
Майор Новиков прищурился:
– Александр Петрович, вы после обеда никуда не пропадайте, я вам дам одну книжку, «Боевой устав пехоты» называется – прочтете и поймете, как можно построить оборону так, чтобы обойтись двумя корпусами, а один иметь валентным. А вообще, давайте поговорим с вами ровно через сутки, в это же время. После того как вы понаблюдаете за тем, как действуют мои бойцы и ЧТО они могут в бою. Может, тогда у вас появится ориентир, какой должна быть просто пехота, какой – штурмовая пехота, а какой – десантно-штурмовая пехота.
– И в чем же разница, Александр Владимирович? – неожиданно заинтересовался разговором Макаров, сделавший Агапееву знак не возражать, а молча послушать.
– Все просто, Степан Осипович – обычный стрелок-пехотинец, сидя в обороне, должен уметь метко стрелять – особо подчеркиваю, в противовес нынешней манере вести стрельбу залпами. Причем даже ружейный огонь должен быть организован с перекрестным фланкированием, а если в систему пулеметы добавить – так и вообще замечательно. На ротные опорные пункты – Максимы, а на взводные – ручные пулеметы Мадсена. В атаке стрелок-пехотинец должен будет пробежать тысячу или полторы тысячи шагов – да так, чтобы не быть убитым или раненым. А затем вступить в штыковую схватку с таким же, как он, пехотинцем вражеской армии и выйти из нее победителем. За рамками остается артиллерийская поддержка наступательного прорыва и ввод в прорыв крупных кавалерийских соединений. Но если на пути у атакующей пехоты встанут долговременные оборонительные сооружения или банальный населенный пункт, то обычная пехота будет нести неоправданные потери, или даже вообще не сможет выполнить задачу. Потери тут главное слово. Убитый или искалеченный солдат не сможет участвовать в следующих боях, не сможет увеличить свой опыт и боевое мастерство. Это не русские солдаты должны умирать за своего Императора – нет, за своего Императора бессмысленно и толпами должны умирать японские солдаты. А русские солдаты должны их убивать во славу России. Поэтому нужна штурмовая пехота, обученная бою в стесненных условиях с применением скорострельных пистолетов-пулеметов, ручных гранат, обученная приемам рукопашного боя с применением подручных средств, вроде личного шанцевого инструмента. Это бойцы, которые опережают противника в скорости движения, быстроте реакции и мощи удара. Это должны быть солдаты, действующие в соответствии с первой Суворовской заповедью – «Не числом, а умением»; они незаменимы при прорыве линий обороны и штурме или обороне городов. Даже в обычных стрелковых бригадах и полках первые роты батальонов надо готовить как штурмовые. Отдельной разновидностью штурмовой пехоты являются горные стрелки. Ну, там своя специфика – что препятствия на местности среди которых надо вести бой, не искусственные, а естественные. А десантно-штурмовая пехота должна быть подготовлена и снаряжена на голову выше, чем просто штурмовая, поскольку у десантников тыла нет, а врагов хоть отбавляй. Может оказаться и по взводу на одного бойца.
В этот момент все ощутили слабый толчок.
– Ага, – Карпенко посмотрел на часы, – мой старший ошвартовал «Вилков» по левому борту, будут перезаряжать аппараты левого борта. Не желаете ли глянуть, Степан Осипович?
– Да вы еще спрашиваете, Сергей Сергеевич, – оживился Макаров, – безусловно, желаю! Показывайте.
– Да, господа, – майор Новиков встал из-за стола, надевая фуражку, – раз «Вилков» уже ошвартован, то вынужден откланяться. Дела. Александр Петрович, если будете неподалеку от Степана Осиповича, то обязательно пришлю вам с бойцом обещанную книжку.
Палуба «Трибуца» встретила адмирала Макарова деловой суетой. По левому борту был ошвартован странный корабль, по всем признакам напоминающий грузовой пароход, если бы не пятнистая окраска и артиллерийская установка на надстройке. Один из трех огромных грузовых люков был уже раскрыт, и вскоре стрела подъемного крана извлекла оттуда нечто, больше похожее на гигантский четырехсаженный керн, чем на самодвижущуюся мину. Прямо на глазах у Макарова матросы ловко перецепили это чудовище на кран-балку «Трибуца» и начали подводить его к минному аппарату.
– Сергей Сергеевич, – вдруг встрепенулся Макаров, – а где же у нее винт, и почему такая странная заостренная форма? И вообще, как это работает?
– Степан Осипович, подробностей я и сам не знаю, это военная тайна, но, по сути, это подводная ракета, использующее для «смазки» явление суперкавитации. Во время подводного «полета» почти все ее тело находится внутри вакуумного пузыря, в воду погружены только кончик носа с водозаборником и кавитатором и концы хвостового рулевого оперения, которые сейчас находятся в сложенном состоянии. Скорость – двести узлов, дальность этой новейшей модели «Шквал-М» – сто двадцать кабельтовых, боевая часть – двадцать пять пудов взрывчатки, в полтора раза превосходящей по мощи тротил и в десять – влажный пироксилин. Вес самой гидрореактивной торпеды – сто семьдесят пудов.
Макаров задумался.
– Сергей Сергеевич, но это же смертный приговор линейному флоту…
– Не совсем, Степан Осипович, – ответил Карпенко, – от этого оружия есть способы защиты, сводящие риск к приемлемым величинам. Не будем сейчас вдаваться в подробности, но они есть. Но вы мыслите в правильном направлении. В наше время броненосные линейные корабли вымерли как динозавры. А во-о-о-н там, видите, на «Быстром» наклонные такие контейнеры? Там то, что уничтожило линейный флот начисто. От этого оружия защита так и не была придумана…
– Вы меня интригуете, Сергей Сергеевич, – заинтересовался адмирал Макаров, – мне даже не верится, что можно создать что-то еще более убийственное и смертоносное. Ну-ну, говорите, не томите…
– Степан Осипович, вы про ракеты Засядько помните?
Макаров кивнул.
– Гениальный был человек. Так вот, там далекие потомки его боевых ракет, система П-270 «Москит», американское прозвище «Солнечный ожог». Дальность полета – от ста тридцати пяти миль по высокой траектории на высоте двенадцать верст до шестидесяти пяти миль на высоте от трех с половиной до пяти саженей над водой. Активно-пассивная радиолокационная головка самонаведения. Вероятность попадания в цель – выше девяноста девяти процентов. Скорость полета – в три раза быстрее звука. Полубронебойная боевая часть весом девятнадцать пудов, из которых половина взрывчатка в полтора раза мощнее тротила. – взгляд Карпенко стал предельно серьезным. – Ваше высокопревосходительство, господин вице-адмирал, и вы, господа офицеры, знайте, что таких ракетных снарядов – абсолютных убийц броненосцев – у нас всего восемь штук, и разбрасываться ими по пустякам резону нет. Еще имеется двенадцать снарядов примерно того же класса, но летящих с дозвуковой скоростью и на этом с абсолютным противокорабельным оружием все. Но если настанет черный день и понадобится вся помощь, какую мы можем оказать России – вот тогда мы и выложим на стол этот козырь, не раньше. Во избежание утечки информации к нашим европейским «партнерам» о самом существовании такого рода оружия (не говоря уже о его точных характеристиках) должно знать как можно меньше народу.