Пустенье
Шрифт:
Тьма коридоров безмолвствовала, создавая иллюзию отсутствия в ней живых существ. Но Филатов знал, что это ощущение обманчиво – где-то здесь, может быть, за ближайшим поворотом притаился зедарк. источающий вокруг себя невидимые круги иллюзорного мира, искривляющие пространство и время и создающие свою, альтернативную реальность. И его дочь… Теперь они вместе. Может быть, это даже не он, а она перекраивает трехмерное пространство, возводя перед растерянным и почти обессиленным человеком из ничего крепкие бетонные стены. А может, их и не существует вовсе? Если это иллюзия и она обретает реальные очертания только
Филатов врезался в стену боком и отскочил назад, потирая ушибленное плечо. Иллюзия склеивает сознание прочнее всякого клея. Но если тело и разум можно обмануть, то обмануть пулю, для которой не существует понятия «магия», невозможно. Филатов вытянул вперед руку с пистолетом. Выстрела не было слышно. Только тихий хлопок глушителя, искры рикошета и обжигающий кусочек металла, вошедший обратной траекторией в грудь в районе плеча. Тут Осьминог был прав – стрельба в ограниченном пространстве была чревата подобными неприятностями. Филатов отлетел назад и сполз по противоположной стене. Пистолета из руки он не выпустил, но теперь оружие заливала кровь, тонкой струйкой сочившаяся по руке, стекая из раны на груди.
– Проклятие, – прошептал он обреченно, и, словно сдетонировав на это кодовое слово, из глубины подземелья пришел грохот, и дрогнули стены. Зал Тай-Шин прекратил свое существование, завалив Герпад непроходимой толщей земли, гравия и бетонного крошева. Филатова закружило в пылевом смерче, промчавшемся по всем ходам и тоннельным ответвлениям подземного Барнаула, и он, закрыв лицо здоровой рукой, побежал туда, где должен быть выход.
Все остальное Анна помнила как во сне, в котором липкий ужас обволакивает тело и душу, и невозможно что-либо сделать, кроме как напрячь все свои силы и… проснуться. Но сейчас чуда не произошло. Им не суждено было окунуться в небытие в самый страшный момент и проснуться в своих кроватях где-нибудь подальше от этого места, как это было тогда, когда их вел за собой загадочный старик Данилыч.
Что-то неуловимо изменилось в воздухе, как будто все краски мира на мгновение стали ярче, а небо стало глубже и яснее. Взлетели с насиженных мест стаи воробьев и голубей, потревоженные невидимой рукой. Заунывно завыли автомобильные сигнализации. Качнулись кроны деревьев и верхушки кустов. Анна медленно вышла из автомобиля, не отрывая взгляда от люков, где стояли озадаченные бригадные водители, напряженно ожидавшие возвращения вооруженной «пехоты».
Ей почему-то до последнего момента не верилось, что в подземелье прогремит взрыв. То есть она, конечно, верила, но все это было как-то нереально: тротил, ритуальный зал. бандиты… И вот теперь все сбывалось как в дурном сне. Невидимый взрыв качнул почву под ногами, словно наконец-то облегченно вздохнула Земля. Из люков вырвался легкий пылевой выхлоп, от которого шарахнулись озадаченные и испуганные охотники за серебром.
Затем, словно демон из преисподней, из люка показался окровавленный Филатов с пистолетом в руке. Он выполз на асфальт и с ходу прострелил колеса впереди стоявшему джипу. Увидев столь ужасающую картину и бесшумное оружие в руках израненного яростного человека в спецкомбинезоне, оставшиеся и полностью деморализованные бригадные водилы стремительно покинули место происшествия на двух оставшихся автомобилях.
Только тогда для Анны стал проясняться смысл происходящего. Она схватилась обеими руками за голову и, обессиленно опустившись на колени, закричала…
***Белый ЯрВ доме Данилыча все было по-прежнему: зеленый сад окружал со всех сторон уютную избу с разноцветными стеклами на витраже веранды.Филатов устало оперся на плечо Арамовой. Было видно, что он держится из последних сил, и девушка облегченно вздохнула, когда они пересекли калитку, ведущую во владения старого волшебника.– Виталий, сейчас, потерпи еще немного, – она тоже изрядно устала, поддерживая раненого мужчину, вдвое превосходящего ее по весу.
– Все нормально, – разлепив сухие губы, пробормотал Филатов и сморщился от боли, рана была, по всей видимости, достаточно серьезной.
Навстречу им из дома вышел удивленный Данилыч, подбежал и помог девушке поддержать совсем уже заваливающегося на бок Филатова.
– Что с вами? Господи…
Они занесли Виталия в дом и уложили на диван, освобождая от пропитанной насквозь кровью одежды. Пока они это делали, Анна вкратце рассказала старику обо всем, что с ними произошло после того, как они покинули этот дом.
– Ему нужна медицинская помощь, – Данилыч внимательно осмотрел пулевое ранение, синяки и кровоподтеки на теле раненого.
– Нет, нельзя, – Филатов говорил с трудом, делая паузы между словами, – у меня оружие… Мне его светить нельзя. Да и взрыв… Вопросы будут ненужные. Мне это ни к чему.
– Все равно вас будут искать, – с сомнением сказал Данилыч, глядя на Арамову.
– Вряд ли, – Филатов медленно покачал головой, – никого искать не будут. Никто ничего и не поймет. Район старый. Никаких стратегических объектов и коммуникаций. Качнуло землю, и все. А коллектор заброшенный был. Туда никто даже соваться не додумается. Да и бесполезно – там сейчас все завалено.
– Странные вы люди, – Данилыч сходил на кухню и вернулся оттуда с эмалированной миской, наполненной какой-то зеленоватой кашицей, – вам же было сказано – не соваться в Барнаул! Уехать куда-нибудь подальше! Притихнуть и не высовываться, как будто и не было вас никогда. Что за героизм такой?
Он зачерпнул кашицу рукой и вывалил влажную «лепешку» прямо на рану. Филатов вздрогнул, но потом почти сразу же расслабился. Видимо, травяной компресс оказал значительный болеутоляющий эффект.
– Севку потеряли… – он украдкой посмотрел на Анну, но в ее глазах была пустота. Она уже выплакалась, и у нее просто не осталось сил на хоть какие-то эмоциональные реакции.
– Данилыч, мы же хотели, как лучше, – Филатов говорил, не открывая глаз, отдавшись ощущению прохлады и легкости, расплывающемуся по телу. – Этот дьявол хотел раскурочить Пятно. Он пер как танк, и, если бы не мы, он бы открыл Герпад.
– А вы уверены, что надежно изолировали Пятно? – старик смотрел на них с какой-то потаенной грустью в глазах.