Пусто: пусто
Шрифт:
Люся, уминая котлеты, которые, на ее вкус, были чересчур уж мясными, с интересом слушала исповедь Валентины Ивановны.
— Да, ну тогда вам действительно лучше дома, — согласилась г-жа Можаева. — И как вы с ним вообще живете?
— Как живу? — взметнулась старушка. — Обыкновенно живу. Как все живут.
— Без него-то, наверное, легче было бы?
— Зато вдвоем веселее, — рассмеялась Валентина Ивановна. — С утра заначки поищешь, днем поругаешься, вечером помиришься — все при деле. Зато как осень — он и мешки с картошкой в погреб
— Высокие, высокие отношения! — не сдержала восхищения г-жа Можаева.
В коридоре послышались шаги.
— Что за плач, а трупа нету? — уже с утра благоухая «белой столовой», на кухне появился отец Соловьева.
— Спасибо, было очень вкусно, — поблагодарила Люся Валентину Ивановну, сделав вид, что вообще не заметила отца Лехи, и выскользнула из комнаты. Ей больше не хотелось уговаривать господ Соловьевых-старших погостить подольше.
Люся влетела в спальню как ошпаренная — она совсем заболталась с фиктивной свекровью и теперь должна очень оперативно собраться, чтобы успеть на службу. Леха же еще и не думал просыпаться.
— Тебе что, сегодня не на работу? — безжалостно ворвалась в его сон г-жа Можаева.
— Подождут. Начальники не опаздывают, они задерживаются, — совершенно бодрым голосом ответил Соловьев.
— Так ты уже не спишь?
— Я думаю. Лучше всего это у меня получается в постели.
— Ты в курсе, что твои родичи сегодня уезжают?
— Конечно, в курсе.
— Поможешь мне тогда сегодня вечером переехать. Чемоданы там потаскаешь и все такое. Ладно?
— Я сегодня не могу, у меня переговоры важные. Буду поздно. Давай отложим переезд на завтра.
— Хорошо, — и Люся, у которой уже просто не было времени на препирательства, метнулась к двери.
Работать совершенно не хотелось. Люся с вымученной улыбкой пихала путешественникам в руки каталоги под неодобрительными взглядами Надежды Петровны. Мити опять не было. Где же его носит? В конце концов, Люся не придумала ничего лучше, как выпить очень горячего чаю. После этого у нее всегда начинало капать из носа, а если очень постараться, можно даже добиться эффекта красных глаз. Словом, хоть сейчас на больничный. Главное — шмыгать носом погромче, чтобы всех достать этим звуком. Можно даже покашливать время от времени.
Представление удалось, и уже через час Люся, свободная, как ветер, вышла на Яузскую улицу. Набрала мобильный телефон Безбородова.
— Ты где шляешься? Мы будем сегодня почту читать, в конце концов, или нет? Я уже с работы отпросилась, может, встретимся в каком-нибудь интернет-кафе?
— Можаева, не суетись. Лучше езжай ко мне на Палиху. Я хочу еще раз с Катькиным папашей повстречаться. Скажешь, что тоже с Катькой знакома была.
— Зачем тебе это?
— Потому что в письмах ничего нет! — начал злиться Митька.
— Так ты их читал? — Люся чуть не
— Кончай орать, Можаева. Что, я должен ждать, пока ты там со своими хахалями по бульварам нагуляешься? А убийца в это время будет на свободе ходить? Не хочешь — как хочешь.
И Митька бросил трубку.
— Вот гад! — разозлилась Люся и побежала на Таганку к ближайшему интернет-кафе.
Она ожидала, что Митька, как максимум, удалил свои собственные письма. Ну да ладно! Не больно-то интересно! Она и так про них с Ленкой все знает!
Но реальность оказалась ужаснее, чем самые худшие Люсины подозрения. Ее номер телефона больше не служил паролем к Ленкиному почтовому ящику! Более того, когда она попыталась вчерашним Митькиным способом взломать почту Зайцевой, компьютер выдал сообщение: «Слишком много попыток изменить пароль. Для того чтобы восстановить доступ к ящику, обратитесь лично к администратору admin@mail.ru. В своем письме постарайтесь привести как можно больше доказательств того, что этот ящик принадлежит действительно вам. Удачи!»
— Ну что за люди! Ну я ему покажу! — бормотала Люся, вприпрыжку спускаясь по Яузской.
Села в машину и помчалась в сторону Палихи.
Припарковавшись, г-жа Можаева медленно пошла вдоль улицы в поисках вывески «Галерея Волкова». Она ожидала увидеть какой-нибудь шикарный особняк с рекламой в стиле «ампир». Но наткнулась на самодельную табличку, указывающую во двор.
«Галерея» оказалась всего лишь большой перестроенной трехкомнатной квартирой на последнем этаже девятиэтажки. Правда, на входе, как положено, сидела старушка, вязавшая носок. Она взяла с Люси десять рублей и снова углубилась в вязание.
Картинки с выставки показались г-же Можаевой весьма занимательными. В иконописной технике были нарисованы мужчины и женщины в самых современных и бытовых ситуациях. Женщина и ребенок, ожидающие приема врача в поликлинике. Причем выглядели они, как Мария со святым младенцем на «Богородице Владимирской». Те же позы, тонкие носы, подчеркнуто большие глаза. Как Митька мог заподозрить человека, рисующего такие картины, в чем-то нехорошем? Кстати, где же он?
Люся обошла всю галерею и наконец обнаружила дверь, из-за которой доносились голоса. Она прислушалась: один из них определенно принадлежал Мите.
Г-жа Можаева сделала глубокий вдох-выдох и толкнула дверь. Голоса стихли, и на Люсю уставился немолодой бородатый мужчина, стряхивавший пепел в банку из-под кофе, и Митя, мнущий сигарету. Несмотря на открытую форточку, воздух в комнате был сизым.
— Здравствуйте! — замялась на пороге Люся.
— А это наша общая с Катей знакомая, Люда, — выручил ее Безбородов. — Ничего, что я ее сегодня тоже пригласил на Катечкин портрет посмотреть?
— Ага, — крякнул бородатый, который, очевидно, и был Максимом Геннадьевичем Волковым. — Проходите, Людочка, садитесь. Мы вот тут как раз беседуем. Кофе будете?