Пустое зеркало

Джонс Дж. Сидни

— Он знал правду? — спросил Гросс.

— Достаточно, чтобы домыслить остальное. Мы платили ему солидную пенсию в надежде, что он будет держать язык за зубами. Ну а когда бывший камердинер перестал это делать, пришлось с ним разбираться.

— И не только с ним, но и с императрицей?

— К сожалению, да. Это было необходимо, чтобы тайное не стало явным.

— Но зачем вы так долго откладывали убийство Фроша? — спросил Гросс.

Князь опять улыбнулся свой неприятной холодной улыбкой.

— Если бы его устранили немедленно, это могло

встревожить императрицу и подвигнуть ее величество на какие-то поспешные действия. Надо было также добыть рукопись мемуаров, о которых Фрош писал императрице, и убедиться, что этот экземпляр единственный. Работу с ним мы начали в середине июня. К Фрошу явился мой человек, представился германским издателем, жаждущим опубликовать что-нибудь интересное, написанное свидетелем событий в Майерлинге. Фрош заглотнул наживку, но оказался жадным. Долго торговался об оплате, договаривался, затем передумывал, все время повышая цену. И так несколько раз. Кажется, он хотел, чтобы после смерти в его родном городе ему воздвигли большой памятник. Наглый выскочка. А нам еще приходилось искать место, где он мог держать второй экземпляр. Все это требовало времени. Материалы мы получили только к двадцать второму августа. Вот тогда и пришла пора его ликвидировать.

— А императрица? — спросил Гросс.

— Из-за границы пришло известие, что она собралась отдать свои мемуары в одно весьма респектабельное издательство. Мы не могли позволить, чтобы такое случилось.

Вертен за свою карьеру адвоката по уголовным делам встречался со многими жестокими убийцами, но его поразило то, с какой невозмутимостью Грюненталь рассказывал о своем плане убийства Фроша и императрицы. Оказывается, идея организовать серию убийств, чтобы скрыть устранение Фроша, принадлежала герру Брайтштайну. За несколько месяцев до того, как было перехвачено письмо Фроша, Брайтштайн подал прошение стать поставщиком императорского двора. Этот вопрос был передан для решения князю Грюненталю. Они встретились, и этот умный и энергичный владелец торгового дома ему понравился. Князь потом пригласил его пару раз на охоту.

— А когда встал вопрос с Фрошем, — пояснил Грюненталь, — то Брайтштайн с его хирургическими инструментами и несчастным сифилитиком Биндером мне очень пригодился. Я задумал серию убийств, которая заставит полицию и, возможно, видных криминалистов пошевелить мозгами в попытке понять символику издевательств убийцы над трупами, а потом приведет их к Биндеру.

— Я заметил среди ваших книг том, посвященный нравам американских индейцев, — вдруг сказал Гросс. — Вам понравилось, как они наказывают предателей?

Грюненталь с улыбкой кивнул криминалисту.

Вертен не смог сдержаться.

— Зачем надо было убивать невиновных? Инсценировали бы с Фрошем несчастный случай, и все.

Грюненталь устремил на Вертена свой холодный взгляд.

— Отчасти, чтобы не вызвать подозрений императрицы. Правда, потом оказалось, что в этом не было нужды, поскольку она сама собиралась обнародовать тайну Майерлинга. — Князь замолк, разглядывая Вертена. Казалось, ему доставляло удовольствие наблюдать бессильное бешенство адвоката. — А отчасти, чтобы задать вам головоломку. Устраивать гибель Фроша от несчастного случая мне показалось банальным.

— Да вы настоящий сумасшедший, — бросил Вертен.

Неожиданно князь Грюненталь преобразился. Напускные флегматичность и безразличие исчезли, и им было позволено на короткое время заглянуть внутрь этого человека. Сановник пронзил Вертена своим ледяным взглядом до самого сердца. И стало совершенно ясно, что, пока Грюненталь жив, у них спокойной жизни не будет. Безумие в этом человеке сочеталось с дьявольской хитростью и коварством. Может быть, он всегда был таким, а возможно, его развратила власть. Впрочем, важно было лишь то, что князь Грюненталь опасен. Смертельно.

Гросс положил руку на плечо Вертена и попробовал вернуть разговор в прежнее русло.

— Вы неплохо придумали эту комбинацию с носами.

Створки, приоткрывшие нутро князя, сомкнулись. Он опять стал прежним.

— Да, это сработало хорошо, но все равно вы докопались. Пришлось заметать следы. Покончить с Биндером, убрать Брайтштайна. Фотография, где мы с ним на охоте в Штирии, тоже должна была исчезнуть из его кабинета.

— И все это проделал для вас сержант Тод? — спросил Гросс.

— Вижу, вы побеседовали с эрцгерцогом. Только он мог назвать вам эту фамилию. Впрочем, это не важно. Да, Тод показал себя умелым исполнителем.

— Ему пришлось даже внедриться в круги анархистов в Швейцарии и найти этого Луккени, — сказал Гросс.

— Нет, с анархистами работал другой офицер, но потом я приставил к Луккени Тода. Приказал поручить Луккени следить за императрицей, когда она в июне появилась в Вене. Чтобы потом не было сомнений, кто ее убил. Никто бы ни о чем не догадался, если бы не любопытство криминалиста и его друга адвоката.

Вертен решился снова вмешаться в разговор:

— Я понял так, что император знал о судьбе своего сына. А о гибели супруги? И о серии бессмысленных убийств, совершенных, чтобы прикрыть устранение камердинера Фроша?

Грюненталь долго молчал, прежде чем ответить.

— Я понимаю, что это должно вас обоих шокировать и вызвать протест, но управлять такой империей — недетская игра. Что значит жизнь нескольких простых людей по сравнению с благом империи?

Этот вопрос они выслушали в молчании.

Грюненталь внимательно оглядел того и другого.

— Итак, господа, теперь, когда все ваши выводы подтверждены, я предлагаю обменять ваше молчание на жизнь фрейлейн Майснер. И добавляю небольшой бонус, чтобы частично утолить вашу жажду возмездия. Жизнь сержанта Тода. Его устранят по моему приказу. Наш мир несовершенен, господа. И потому частичное возмездие всегда лучше, чем никакое.

— И как вы предполагаете осуществить передачу фрейлейн Майснер? — спросил Гросс, совершенно не смущенный последним откровением князя Грюненталя.